Митрополит сергий тернопольский и кременецкий православн лагерь. Митрополит Тернопольский Сергий: «Господь выводит нас из ада этого мира и ставит на путь спасения. Благословение Святой Земли

«Для настоящего христианина скорби в радость и во спасение, “ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется” (Рим. 10: 13), – эти слова утешения говорил митрополит Сергий пастве отобранного раскольниками храма в селе Куты Шумского района Тернопольской области в августе 2017 года в шатре палатки, где совершалась Божественная литургия. – Если человек страдания принимает с терпением, то ничто не может дать ему такой радости, которую дарует ему Господь. Это та радость, которую ничто в этом мире не может отнять от нас…» К терпению, мужественному перенесению скорбей и исповедничеству, к любви и прощению не устает призывать многострадальную тернопольскую паству их правящий архиерей – один из авторитетнейших и почитаемых в народе иерархов Украинской Православной Церкви.

В конце 1980-х и начале 1990-х

Вот уже 27-й год возглавляет эту западноукраинскую кафедру митрополит Тернопольский и Кременецкий Сергий (Генсицкий). Он принял ее сразу после епископской хиротонии в 1991 году, в 40-летнем возрасте, будучи иеромонахом Почаевской Лавры, когда по Западной Украине уже покатилась волна захватов храмов униатами и автокефалистами, а затем и раскольниками лжепатриарха Филарета Денисенко. Удивительно, что молодой иерарх в числе двух других – епископа Онуфрия, нынешнего Предстоятеля УПЦ, и епископа Алипия (ныне архиепископ Краснолиманский) – не побоялся дезавуировать свою подпись под требованием Филарета предоставить УПЦ статус автокефалии, что неминуемо привело бы Украинскую Церковь к расколу. Собственно, это и произошло через год, когда отпавший от Церкви Филарет провозгласил создание так называемой «УПЦ Киевского патриархата», породив кровоточащий раскол, за что был лишен сана и предан анафеме. Но тогда, в конце 1991-го, еще законный митрополит Филарет был в бешенстве, издал указ о смещении с кафедр Онуфрия, Сергия и Алипия, но боголюбивая паства не пожелала отпускать своих иерархов.

Гонения на православных Тернопольщины начались еще до распада СССР. В 1989 году, после встречи М.С. Горбачева с папой Иоанном Павлом II в Ватикане, на Украине была возрождена Греко-католическая церковь и при попустительстве властей начались массовые захваты православных храмов. Решением облсовета Тернопольский кафедральный собор был передан униатам, и православные перебрались в храм Рождества Христова на ул. Русскую, 22. Сюда и прибыл новоназначенный владыка Сергий в феврале 1991 года. Но на храм уже положили глаз «автокефалы» УАПЦ, выплывшие из-за океана также на волне «перестройки». Организовывал захваты и грабежи церковного имущества инициатор создания Народного Руха Украины, нардеп и активный национал-патриот Василий Червоний, в политической программе которого была идея «ликвидации УПЦ Московского Патриархата на Украине».

Кстати говоря, Червоний трагически-печально закончил свою жизнь: он умер от удара молнии на рыбалке в 2009 году.

Отобранный храм Рождества Христова был передан раскольникам УАПЦ, и епископ Сергий с паствой вынужден был перейти молиться в епархиальный дом на храмовой территории, который неоднократно подвергался грабежам и нападениям.

Владыка долго и безрезультатно ходатайствовал перед областной администрацией о выделении места под строительство нового кафедрального собора. Инициативу верующих канонической Церкви всячески поддерживал Блаженнейший Митрополит Владимир (Сабодан; † 2014), прибывший в Киев в июне 1992 года после исторического Харьковского архиерейского собора УПЦ, на котором он был избран Предстоятелем вместо ставшего на путь раскола Филарета.

В связи с нарушением прав верующих на Украине посылались обращения в ООН, Всемирный совет церквей и другие международные организации. Наконец православным Тернополя выделили место под строительство храма в Восточном массиве областного центра, и после передачи епархиального дома УПЦ автокефальной общине владыка Сергий с паствой перешел молиться в подземную часть строящегося собора.

Удивительно также, что во все периоды политических обострений в стране, во времена «майданов» (в 2004 и 2014 годах), когда активизировались радикальные националистические силы и умножались нападки на каноническую Церковь с захватами православных храмов, владыка Сергий ни разу не призвал паству к ответным силовым действиям, но лишь к мужественному стоянию в вере, преданности Православию, молитве и смирению. «Господь пришел нас всех исцелить, объединить.

Если мы разделяемся, то уже противопоставляем себя друг другу, – говорил архипастырь. – Если мы разделяемся по национальному признаку, то упраздняем заповеди Господни, слова апостола Павла о том, что нет ни эллина, ни иудея, ни свободного, ни раба, но все во Христе Иисусе. Потому что если мы здесь немирные друг с другом, как мы будем любить Бога? Как мы будем Ему служить? Что мы ответим, когда встанем пред Ним на Суде? Что мы ходили на Майдан и ненавидели наших братьев по вере?»

Вера, надежда и любовь владыки Сергия

Золотыми куполами взметнулся к небу построенный красавец-собор во имя мучениц Веры, Надежды, Любви и матери их Софии. В новом епархиальном доме разместился духовно-просветительский центр, воскресные школы для детей и взрослых, редакции епархиальных СМИ. В воскресные и праздничные дни собор переполнен, а на Пасху и Рождество, в день престольного праздника всё храмовое подворье заполнено людьми: паства, верная канонам и своему любимому архиерею, внимает его наставлениям, остается верной Православию, несмотря на тяжелую атмосферу неприязни и враждебности. «В Тернополе сейчас такое соотношение конфессий: 70 храмов имеют различные религиозные общины, – рассказывал журналистам владыка Сергий. – А в распоряжении верующих Украинской Православной Церкви – наш единственный построенный собор.

Мы просили участки для новых приходов УПЦ, но для нас нет места. Получается, что мы на своей земле, на своей родине – чужие. Конечно, Бога благодарим за то, что есть. В советское время тоже был один храм, дело не в этом, главное – чтобы была живая литургическая жизнь. И Господь наш постоянно показывает, что Он с нами. Но жаль народ в целом, исторически православный, который пребывает в таком заблуждении…»

Как в условиях нового всплеска агрессии сохранить душевный мир? Как не ожесточится и не прибегнуть к справедливому мщению? Как спасаться в этих условиях и находить силы для молитвы? Эти и другие вопросы намеревались мы задать митрополиту Сергию во время недавней встречи в Тернополе – 13 ноября сего года.

Владыка вышел уставшим. И все же краткая беседа состоялась.

Его каждый будничный день начинается в 7:30 молитвой в алтаре собора, где он вынимает частички о многочисленных духовных чадах, о скорбящих, болящих, терпящих гонения, о почивших и здравствующих служителях Церкви Христовой. Затем следует длительный прием духовенства и мирян в епархиальном управлении. К владыке можно попасть без всякой записи, прямо с улицы, у него нет личного секретаря, который бы предварительно опрашивал посетителей о цели прихода. Люди размещаются в комнате ожидания, и митрополит сам выходит к ним и только по ему ведомому правилу приглашает тех или иных прихожан и священников.

Когда последний посетитель ушел, и мы дождались встречи с ним.

– Как спасаться, спрашиваете? – тихим голосом заговорил владыка. – Взирая на Пастыреначальника Христа. Мы в своей жизни готовимся ко встрече с Ним в любых условиях. К Нему идем… Поэтому море бушует житейское, враг ищет, кого поглотить, а мы, забывая заднее, стремимся в горнее. Эти обстоятельства понуждают нас быть в духовном трезвении, понуждают нас, ленивых, на молитву, вынуждают нас искать помощи у Спасителя. И таким образом, обращаясь к Богу, укрепляемся в вере и начинаем понимать: оказывается, враг борется против нашего спасения, а мы об этом забываем, а он нам напоминает… И мы, переживая это непростое время, пытаемся спастись.

Господь напоминает нам этими испытаниями тщетность надежды на мир, на князи человеческие, на богатство и другие мирские ценности. А мир нас постоянно обманывает, лукавит, хочет затянуть в бездну адскую. Поэтому мы взываем: «Господи, спаси! Господи, помилуй и прости нас, грешных!» И Господь помогает нам. Ведь Господь нас слышит не тогда, когда мы сидим в покое и расслаблены, а когда мы действительно чувствуем беду, тревогу за свои святыни, тревогу о личном спасении. Тогда действительно вопль наш – из глубины души, из сердечного покаяния. Лишь с сердечным покаянием и надеждой на помощь и милость Божию возможно преодолеть все трудности. Господь слышит и помогает и утешает. И в этом мы видим чудо милости Божией, и за это благодарим Господа.

– Владыка, сейчас люди очень политизированы, ежедневно на них обрушивается поток политической информации, часто необъективной и агрессивной. И люди верят в то, что говорят СМИ. Как быть, чтобы не стать заложником такой информационной блокады?

– Наверное, доверие должно быть не к средствам массовой информации. Ведь еще Антоний Великий услышал глас: «Внимай себе! А то суды Божии, и тебе нет пользы их исследовать». А мы говорим и оправдываемся: мол, доверчивые мы и хорошие! Кому мы доверяем? Чей голос мы слушаем? Церкви Христовой, святых отцов? Или голос немощных людей, которые сами заблудились?.. Поэтому нужно серьезно отнестись и ответить на вопрос: кому отдаем свое внимание, кого мы слушаем, на кого надеемся? Откроем Священное Писание, хотя бы Псалтирь – что там сказано? «Не надейтесь на князей, на сынов человеческих, в которых нет спасения» (Пс. 145: 3). А наши церковные молитвы о чем говорят? «Все упование на Тя возлагаю, Матерь Божия… Сохрани мя под кровом Твоим».

Если мы обратимся к Господу, к Матери Божией, к Святой Церкви, то увидим, что там в каждой строчке церковных молитв и песнопений есть все необходимое для нашего спасения. И если мы доверимся Господу, то непременно убедимся, что Он наше доверие не посрамит, а защитит от этого мира. Поможет этот мир не презирать, не ненавидеть, а сочувственно отнестись к нему, сочувственно сострадать людям, не знающим Бога, понимая, что они заблудились. И будем благодарить Бога, что Он выводит нас из ада этого мира и ставит на путь спасения. Этого мы желаем и людям в миру, которые заблуждаются, ищут Господа или не ищут Его. Желаем всем обрести путь Господа, путь спасения и жить полнотой жизни Святой Церкви. Тогда и в стране нашей наступит мир.

– То есть для того, чтобы как-то исправлять окружающий мир и достигать взаимопонимания и любви, необходимо начинать с себя, с работы над собой?

– Безусловно. Ведь если мы живем покаянной жизнью, молимся, сострадаем грешникам, каемся сами, благодать Божия укрепляет нас и помогает и действует на тех, которые заблудились. И меняется, образно говоря, духовный климат и вокруг нас, и внутри нас, и в обществе, и в государстве. Мы знаем, что благодать Божия меняла и гонителей Церкви и преобразовывала их. Поэтому от нас требуются и терпение, и смирение, и молитва. У святых отцов можно найти примеры, когда даже самые ярые гонители Церкви, видя стойкость христиан, в глубине души их уважали и почитали. А многие и сами становились в ряды мучеников.

Может, наши современники, чинящие зло Церкви, не могут быть такими, но искорка уважения к нам в них все же остается. Они видят, что православные верующие не подчиняются духу времени, не повторяют политические лозунги, а жизнью своей проповедуют любовь, твердость и стойкость в вере, и в глубине души они уважают нас. Поэтому дай Бог нам быть примером и для ближних, и для тех, кто восстает против нас. И чтобы этот пример был примером любви к ближним нашим и к недругам нашим. И чтобы этой любовью, растворенной любовью Христа, мы желали всем спастись.

С митрополитом Сергием (Генсицким)
беседовал Сергей Герук

Когда записывалась беседа с Митрополитом Тернопольским и Кременецким Сергием (Генсицким), еще никто не знал, какие события предстоят Украине. Сегодня, когда мы слышим о попытках захвата Почаевской Лавры, слова Владыки, его рассказ об особенностях служения на Западной Украине, звучат совсем иначе, чем тогда — когда гроза еще только собиралась, а Митрополит Сергий давал интервью журналу одной из российских митрополий...

При встрече с Митрополитом Тернопольским и Кременецким Сергием тебя сразу обнимает волна тепла, хотя видитесь вы впервые и он о тебе не знает ровным счетом ничего, ну разве только то, что ты корреспондент журнала «Православие и современность» и приехала к нему на интервью. Владыка выходит к тебе из своего кабинета, и ты ему сразу как родная. И совершенно точно, что это вовсе не дежурная приветливость.

Впервые я увидела Владыку Сергия в Троице-Сергиевой Лавре на торжествах по случаю памяти преподобного Сергия Радонежского. И тогда он произвел на меня точно такое же впечатление, хотя встретились мы не в кабинете, а в монастырском дворе, я брала у него благословение.

Вверенная Митрополиту Сергию епархия очень непростая — в Тернопольской области множество самых разных церквей, которые как грибы после дождя размножились вследствие церковного раскола, случившегося в 90-е годы: Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата, Украинская Автокефальная Православная Церковь, Украинская греко-католическая (униатская), Апостольская Православная Церковь. И это не считая католиков, представителей других религий и сектантов. И все они живут намного вольготнее: например, в кафедральном городе всего лишь один православный храм Московского Патриархата. Но паства Владыки Сергия не привыкла жаловаться: в области 131 православный приход, люди учатся жить в этих условиях полноценной церковной жизнью. Чего это стоит, знает только Господь и Управляющий епархией.

Пастырь добрый — тут же приходит на память при взгляде на худое и светлое лицо Владыки Сергия, обрамленное густой седой бородой. И в разговоре становится понятно почему: ведь то, чем он делится с тобой, а через тебя с народом Божиим (как любит называть прихожан сам Владыка), — это результат напряженной внутренней жизни, цель которой — приближение к Тому Пастырю, Который душу Свою полагает за овцы… (ср.: Ин. 10 , 11)

— Владыка, Ваш отец был священником. Есть ли у Вас какое-то яркое воспоминание из детства, связанное с его служением, с храмом?

— Да, мой отец, иерей Наум, был сельским священником. Кроме меня в семье было еще три сестры. Жили мы в непростое время, но жили верой, которая составляла основу нашей жизни. И народ жил верой, невзирая на запреты и притеснения. Большой деревянный храм в селе в пасхальные праздники был полон. И, помню, после службы пасхальной все выходили крестным ходом в громадный двор, и люди вставали в несколько кругов освящать пасхи. Пасхами называли что-то похожее на ватрушки: чуть толще лепешки из простой муки, а в середине выемка, в которой запечен творог. Были, конечно, и яйца расписные — сейчас таких, к сожалению, уже я не вижу. И вот: раннее-раннее утро, солнца еще нет, и много-много свечечек горят, корзинки плетеные, рушники вышитые, и все радостные — встречают Пасху. Приходили в праздничных одеждах — национальных домотканых. Девушки — в рубахах с вышитыми бисером крупными розами — таких я нигде не встречал! Ребята тоже в рубашках расшитых, но, конечно, с более простым узором. После разговения все снова сходились в церковный двор, радовались, приветствовали друг друга, торжествовали величайший праздник — никто не боялся властей. Колокольня не закрывалась: все желающие звонили. Мы в этом благочестии выросли, знаете, как-то просто, не задумываясь, и опять же — ничего такого чрезвычайного не совершая.

— Владыка, вот Вы говорите: «Не боялись властей». А они вообще как-то пытались повлиять на такое «несознательное» население?

— Естественно, был и контроль — отслеживали, кто идет в храм. Власти исполняли свою обязанность, повинность, но какой-то озлобленности или пристрастия не было. Это мы чувствовали. В школе знали, что я — сын священника, но никто никогда меня не укорил: ни учителя, ни директор, ни представители власти. Относились даже с почтением.

— Вы помните, когда впервые к Вам пришло осознанное чувство Бога?

— Такого чего-то яркого не было. Я жил просто, будто иначе — нельзя. Дома мы молились, знали, что нужно соблюдать посты, праздники, быть богобоязненным в отношениях с близкими, что нужно принимать те условия, в которых мы живем, и ко всему относиться как к попущению Божию, не унывать.

— Вам приходилось быть очевидцем случаев, когда за веру люди попадали в лагеря или принимали мученическую кончину?

— У нас такого, как в России, не было. Мы знали, что где-то кого-то арестовывали и сажали, но не больше. На Западную Украину, в Черновицкую область, только отголоски доносились. Хотя на украинской земле притеснения были: закрывали храмы, запрещали ходить в них, совершать Таинства, наказывали увольнением с работы, учебы или другими административными мерами. Но народ хранил веру и жил церковной жизнью — в подавляющем большинстве совершались явно и тайно крещения, венчания, погребения, освящения домов и различные требы, в быту соблюдался круг церковного года.

— Владыка, Вы до семинарии окончили медицинское училище, но потом решили изменить свою судьбу. Почему?

— Родители сказали, что надо идти в медицинское, и я пошел. Мне легко давалось учение, и интересно как-то было. Я даже намеревался продолжать медицинскую практику. Но меня не могли не коснуться обстоятельства времени, в которых я оказался. Еще учась в медучилище, я пришел в местный собор послушать хор и попал на архиерейскую службу. Ничего подобного я в жизни не видел! Тогда Черновицкую кафедру возглавлял Епископ Феодосий (ныне Митрополит на покое), он говорил потрясающие проповеди. Это меня поразило! Понемногу я стал помогать в алтаре, петь в хоре. И это не ускользнуло от внимания руководства училища. Поэтому меня лишили всех полагающихся мне за получение красного диплома привилегий и призвали в армию — на Север, в леса, в стройбат. Родители помолились, благословили своими венчальными иконами, отслужили молебен с акафистом святителю Николаю, и… призывная комиссия в армию меня не взяла. Начали обследовать, оказалось — больное сердце. Позже я отслужил положенное, но уже в более благоприятных условиях, в своем городе, в Черновцах. И служба была как милость Божия, и забыл о сердце. А весь год до следующего призыва я отработал в сельской больнице фельдшером. Меня там приняли с уважением, и я только потом понял, что люди смотрели на меня не просто как на медицинского специалиста, а как на сына священника, как на верующего человека. Я тогда осознал: кем бы ты ни был, главное — твое внутреннее содержание, христианином нужно быть везде. Вот главный урок, который я вынес из той своей фельдшерской практики. К этому времени созрело решение поступать в семинарию. Я все больше тянулся к службам, ездил на праздники в собор, все больше общался с людьми из церковной среды.

— Как Вы оказались в Смоленске?

— Пока я служил в армии, туда перевели владыку Феодосия. А мне для поступления в семинарию было необходимо направление от архиерея. Тогда строго было: кто благословил поступать, тот и отвечает за студента. Архиерей, которого назначили на место владыки Феодосия, совершенно меня не знал, поэтому я отправился в Смоленск. Я приехал, с владыкой побеседовал, договорились, что получу от него направление на учебу. Но тут внезапно умирает протодиакон. И владыка мне говорит: «Иди к Божией Матери “Одигитрии”, молись и оставайся. Будешь дьяконом здесь». Так я и остался на 12 лет.

— Скучали по родине, по Украине?

— Вначале да. А позже — нет, потому что много служил и выполнял много обязанностей, а главное — жил в ограде храма: тут управление епархии, тут собор, тут моя комнатка. Я даже не ощущал себя на чужбине. И потом, чувствовал, что на то — не моя воля, а Божия, так что ж унывать? Мы, церковная молодежь, жили дружной семьей, искренне служили, и прихожане с теплотой, с любовью к нам относились. По сей день живу благодарной памятью о смолянах. Мы друг друга посещаем — в день «Одигитрии», Смоленской иконы Божией Матери, и на наш престольный праздник святых мучениц Веры, Надежды, Любови и Софии.

— Но позже Вы все-таки получили духовное образование в Московской семинарии. Чем запомнились годы учебы?

— К сожалению, я учился заочно. А первое общение с Троице-Сергиевой Лаврой произошло в 1970 году, когда после окончания медучилища епископ Феодосий взял меня с собой в Сергиев Посад. Мы там были одни сутки, исповедовались и причастились. И в тот приезд Лавра сразу запала в душу — смотрел из окна гостиницы на древние храмы, слышал звон курантов на колокольне, и что-то теплое, умиротворяющее наполняло и утешало меня…

А через три года, будучи диаконом, я поступил на заочный сектор МДС. Во время обучения и поездок в Москву старался подольше растянуть сессию и хоть лишние сутки побыть в Лавре. Тогда я впервые так близко соприкоснулся с монастырской жизнью и живо почувствовал, что это мне даже больше чем родное; не хотелось уезжать.

Но особое благоволение явилось, когда меня привели к духовнику Лавры архимандриту Кириллу (Павлову). Это была величайшая милость Божия, которая через общение с батюшкой, воплощавшим собой милосердие, любовь и отеческое внимание, сохраняла меня в то время, укрепляла, давала опыт духовной жизни и благодатно-радостное общение с братией Великой Лавры.

— Но Вы тем не менее там не остались, а попросились в Почаев…

— Наше родное село — в восьми километрах от Свято-Успенской Почаевской Лавры. У нас гористая местность, и Лавра — на горе. В часы заката мне часто казалось, что она где-то в небесах парит, как Горний Иерусалим. Когда мы с родителями бывали в Лавре, я смотрел на монахов как на небожителей. И считал это для себя недостижимым. В Троице-Сергиевой Лавре я как-то уже реально соприкоснулся с монахами, они действительно — особые люди. Я мечтал среди них быть, хоть с самого краешка. Но о Почаевской Лавре даже не мечтал: считал, что это дерзко. Наверное, с детства это осталось. И тут вдруг через 12 лет служения в Смоленске потянуло в Почаевскую Лавру. Тогда было очень сложно попасть в обитель, но мне так хотелось, что я даже пытался своевольничать за спиной у владыки Феодосия. Чуть не испортил отношения с ним. Но все сложилось, только когда я смирился и от всего сердца предал себя воле Божией и воле Матери Божией. Приглашение в Лавру пришло на Пасхальной седмице, представляете? И в День Победы, 9 мая 1985 года, по благословению архиепископа Кирилла (ныне Святейшего Патриарха) я покинул ставший родным Смоленский собор и выехал в Почаевскую Лавру.

— Расскажите об этом периоде Вашей жизни. Постриг принимали уже там?

— Да, постриг я принял в Почаеве. Его совершил наместник Лавры архимандрит Марк (ныне — Архиепископ Хустский). И когда он назвал меня новым именем, о котором я даже не смел помыслить, — стало страшно и радостно. Поначалу я даже стеснялся называться именем такого Угодника. И, знаете, только в Почаеве я начал по-настоящему познавать жизнь Церкви. Одну седмицу я служил, а остальные три — нес послушание на клиросе. И вот через это ежедневное богослужение, непосредственно от «А» до «Я», я открыл для себя сокровенные глубины церковного богослужебного круга, который освящает весь быт, всю жизнь монастыря. Исполнение богослужебного устава — главное основание и Церкви, и общества в целом. Я это опытно постиг только в Лавре.

— Через шесть лет, сразу из монастыря, Вы были направлены на Тернопольскую кафедру. Как Вам это далось?

— Тоже за некое непослушание. Это было уже начало церковного раскола на Украине, архиепископ Тернопольский Лазарь был тогда священноархимандритом Почаевской Лавры. И когда начались эти потрясения, его вытеснили сначала из кафедрального собора, затем из последнего храма Московского Патриархата, у него остался только церковный домик, один священник и один диакон. Братья Лавры периодически ездили в Тернополь совершать богослужения в этом домике. Мне так не хотелось ехать, и я молился Матери Божией, чтобы меня не отправили в череду. На череду я действительно не поехал, а поехал — насовсем. Прибыл на кафедру в первый день Великого поста. На первой службе — Покаянном каноне Андрея Критского — меня встретила горсточка людей. И когда я увидел этот народ, который теснился в нашем молельном домике — никто не шелохнется, никакого лишнего звука, — на душе как-то стало спокойно. День за днем, месяц за месяцем я получал урок, как нужно молиться в таких условиях и жить жизнью Церкви. Это был чуть ли не главный урок жизни. А еще один урок — стояние народа в православной вере. Вот это я ощутил здесь, в Тернополе, в этом домике и опять же благодаря молитве братии. Мы служили по уставу, ничего не сокращая. Этой крепкой молитвой была жива и паства. И никто не тяготился, не торопился домой — все молились. И так потихоньку у нас вновь образовался и клир, и клирос, и духовное общинное единство. И люди говорили: только теперь мы начали осознавать, что такое Православие.

— Владыка, в чем, по-Вашему, причина церковного раскола на Украине?

— На мой взгляд, причин несколько. Главная, конечно, — крушение власти, которое тогда произошло, связанная с этим вседозволенность, дух национализма и неприязни к советскому строю. Было также ослабление церковной жизни, какие-то уступки униатским традициям, которые сильны на Западной Украине. Например, священники при подготовке к службе и на службе что-то сокращали, где-то торопились — и так форму вроде оставляли, а сути молитвенной не было: угождали человекам, а не Богу. Такой ценой хотели сохранить людей в Церкви. Но этот компромисс себя не оправдал. Потому что, когда народ чувствует, что духовенством потеряно благоговение, он, наоборот, отпадает. Люди тянутся туда, где священники стараются совершать богослужение со страхом Божиим и по уставу. Люди такие вещи тонко чувствуют. Еще одна из существенных причин — мощная поддержка раскола властью. Трагизм этого до сих пор чувствуется. В Тернополе сейчас такое соотношение: 70 храмов разных конфессий, а наш — один. Мы просили больше, но для нас нет места. Получается, что мы на своей земле, на своей родине — чужие. Конечно, Бога благодарим за то, что есть. В советское время тоже был один храм, дело не в этом, главное — чтобы была живая литургическая жизнь. И Господь наш постоянно показывает, что Он с нами. Но жаль народ, который в таком заблуждении. Хотя видно, что они живут благочестиво. Они ревностны, в храм ходят семьями. И думается, что если поменяется ситуация, если будет благоприятная обстановка, если власть будет хотя бы нейтральной по отношению к православным Московского Патриархата, то… Ведь люди здесь искони православные.

— Известен случай, когда митрополит Филарет (Денисенко), еще будучи Предстоятелем Украинской Церкви, пытался Вас сместить с кафедры, а народ просто не отпустил, и Вы остались. Наверное, юридически это было не совсем законно, потому что Вы ослушались Предстоятеля; но действия последнего уже были таковы, что в некоторых храмах священники отказывались его поминать на Литургии. Почему Вы на это решились и были ли у Вас какие-то сомнения в правильности такого поступка?

— Вы знаете, я был полностью готов подчиниться Предстоятелю, провел собрание духовенства, простился со всеми спокойно, назначил дату отъезда в Киев. А люди тем временем ездили к митрополиту Филарету с ходатайством за меня. Но вернулись ни с чем, пришли ко мне и говорят: «Владыка, мы, прихожане, Вас не отпускаем, закрываем дом и двор и будем дежурить». Приезжали ко мне архиереи по поручению Филарета, люди их не пустили ко мне — боялись. Так я остался на кафедре не своей волей. В этом, конечно, милость Божия, потому что совесть моя чиста. А народ доказал свою правоту: это была защита не меня как личности, это была защита Церкви. Я увидел силу народа и его искренность в вере. Я не ожидал такого. Святейший созвал Архиерейский Собор, на котором было доказано превышение митрополитом Филаретом полномочий. Тогда ему пришлось издать еще один указ, возвращающий всех смещенных архиереев на свои кафедры.

— Народ встал на защиту архипастыря… Это обусловлено какими-то национальными особенностями характера? Мне кажется, мы в России разуверились в торжестве справедливости, в возможности собственными силами что-то отстоять…

— В истории Церкви неоднократно бывали случаи, когда людям удавалось таким образом кого-то защитить. Хотя не думаю, что наши прихожане последовали исторической традиции — они просто действовали по велению сердца. И в постреволюционной России в период обновленчества народ вставал на защиту пастырей, исконных православных ценностей! Но, возможно, в России большевистский молох смел все, а здесь люди больше сохранились в вере. Ну и, наверное, немножко темперамент сказался — южане.

— Если посмотреть на хронику событий, возникает ощущение, что активисты раскола действовали вовсе не из-за каких-то богословских заблуждений — это могло бы их хоть как-то оправдать. Миряне, духовенство, священноначалие — они, вообще, были верующие? Если да, то почему произошел этот слом? Почему они стали поступать так, словно совершенно не имели Христа в душе и ничего о Нем не знали?

— Это очень сложный вопрос. Взять даже самого бывшего митрополита Филарета (Денисенко). Мне доводилось с ним служить. Это была недосягаемая величина, мы его уважали, почитали! Когда я стал архиереем, соприкоснулся с ним ближе: он нас время от времени собирал в Киеве и буквальным образом наставлял в вере, укреплял. Его заслушивались. И когда началась против него кампания, я своим прихожанам говорил: «Не верьте этому. Я — не верю». Не мог такого даже допустить. И вот сейчас, когда совершились такие страшные события, я вижу — это для нас всех величайший урок: каким столпом он был в вере и не устоял. Смотрите, как опасно довериться себе, не смириться, где-то возгордиться. Потому что не мы держимся в Церкви, в Церкви нас держит Господь. Ведь эти люди были не такими, и что с ними сделалось?! Помрачение, прелесть греховная, так враг издевается. Сначала мы негодовали, а сейчас просто сострадаем и молимся: ввели специальную молитву за обращение заблудших, еженедельно служим молебны и боимся осуждать, потому что видим, что люди попали под власть лукавого, знаем, как трудно им покаяться и вернуться. Ведь печать раскола, то есть отступления от Бога, — это страшная печать. А нам главное — хранить себя в вере и не возгордиться, ни в коем случае.

Но и благодушествовать, проявляя лживую толерантность, неправильно. Мы не пренебрегаем людьми, не унижаем, не оскорбляем, но называем вещи своими именами: они раскольники. Это проявление любви, ибо мы говорим: «Здесь пропасть, остановитесь!». А если бы так: «Вы знаете, тут какое-то такое географическое место, что на некотором расстоянии может быть в ландшафте…». Простите, но пока я буду это произносить, человек погибнет. Надо поступать по правде Божией, а компромиссом ничего не добьешься. Компромисс уже себя показал. Молимся и надеемся на милость Божию.

— Думаете, раскол преодолим?

— Да, но только через покаяние. Потому что есть в тех приходах искренние люди, которые просто заблуждаются, как апостол Павел на пути в Дамаск (см.: Деян. 9 , 3-9). Многое навязывается и формируется средствами масс-медиа. Некоторые люди, конечно, не хотят вникать в эту глубину, живут поверхностно. Но в целом здесь народ благочестивый, богобоязненный, народ ревностный в отношении веры. И мы надеемся, Господь все-таки откроет им правду, и они поймут, что уже близки к Нему, но должны какой-то шаг сделать — самый главный. И еще один очень важный момент — наше собственное поведение и наше благочестие, чтобы другим было ясно: это православные живут! Нужно жизнью своей свидетельствовать о чистоте, о Православии, о благодати, которая с нами. И этот личный пример больше всего поможет.

— Владыка, не могу Вас не спросить о событиях, начавшихся нынешней осенью и получивших название «Евромайдан»...

— К сожалению, у нас происходит все то же самое, только в масштабах области. Ясно, что это провокация — также извне, а наши граждане немного увлеклись и не могут трезво оценить ситуацию, опомниться. Страшно видеть, как враг возмутил людей, что они забыли все святое: и Божие, и человеческое. Забыли, что они — образ Божий; находятся в агрессии, неприязни именно в дни Рождественского поста, когда идет подготовка к встрече Христа Спасителя, от Которого только — и от нашего единения с Ним — и зависит наше будущее…

— Агрессия против епархии проявляется?

— Да. На этих шумных собраниях слышны прямые призывы против Церкви Московского Патриархата. Но, видно, нам это послано, чтобы как-то духовно собраться, усерднее молиться, укрепляться в вере и верности Богу. Мы на каждом богослужении возносим молитвенные прошения о умиротворении распрей и примирении враждующих. Уповаем на милость Божию.

— Владыка, а какие вопросы церковной жизни стоят сейчас наиболее остро? Обсуждается ли на форумах, на конференциях, да и просто среди прихожан, например: как часто надо причащаться, обязательно ли исповедоваться перед каждым Причастием, нужно ли переводить богослужение с церковнославянского на понятный всем современный украинский?

— Нет, потому что люди живут церковной жизнью. Я хочу это еще раз подчеркнуть. Они исповедуются, причащаются, их не надо провоцировать ни на что. У нас стараются свято соблюдать время говения — обязательно несколько дней поста (даже строгого), более частое посещение храма. А о том, чтобы дерзнуть без исповеди подойти к Причастию, — не может быть и речи. Даже к исповеди не подходят, если не слышали молитв перед исповедью. Часто просто исповедуются без Причастия.

В нашей епархии только несколько приходов служат частично по-украински, а в основном по-церковнославянски. Вообще, Причащение без должной подготовки, уклонение от исповеди, изменение устава или реформы богослужения считаются уклонением в католицизм или раскол.

Вы очень правильно подметили, что говорят об этом на форумах. А Церковь живет, и люди живут в ней тем, как сохранить себя после Причастия в благочестии, как подольше после храма это настроение от Литургии не растерять. В советское время причащались редко, а благодатью этой жили долго. Не на форумах, не на страницах масс-медиа — реальной духовной жизнью жили. К сожалению, время от времени появляются некоторые статейки и «необогословские» мнения, возмущающие народ. Возникает спор, но, вопреки расхожему выражению, в споре не рождается истина. Эти вещи извне и искусственно навязаны. Поэтому, я считаю, не надо смущать тот народ Божий, который устоял в вере и сохранил эту веру нам.

— Вы говорите об этом с амвона?

— Да, мы разьясняем прихожанам и священникам важность церковной жизни по уставу и предостерегаем от новшеств, которые ослабляют веру и благочестие и лишают благодати, становятся причиной расколов.

Слава Богу, у нас Почаевская Лавра близко, и этот покров мы чувствуем. Авторитет Лавры бесспорен. Меня могут не послушать, а Лавру послушают. Знаете, мы живем динамично, у нас на приходах епархии растет число молодых. В семинарии учатся 170 ребят, на регентском отделении — 120 девушек. А сколько у нас детей в воскресной школе, и какие они хорошие! Самое важное: никто нам не запрещает молиться, никто пока не затворяет наши храмы. Поэтому нам надо укрепляться в вере и утверждаться в церковной жизни. Она освятит все: и быт, и космос, и правителей, и недругов — всех. И, слава Господу, люди стараются жить так. Дай только Бог, чтобы народ в этом исповедании Православия устоял и жил им, помня заповедь Христа: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6 , 33).

Фото предоставлены Тернопольской епархией

Журнал «Православие и современность» № 28 (44)

Беседовала Инна Стромилова

Митрополит Кременецкий и Тернопольский Сергий. -Когда Господь позовет, как понять главное и найти свой путь к спасению? - То, что сейчас происходит, должно побудить к главному – обратиться к Богу – Владыко, сегодня общество переживает раскол. Вы застали церковный раскол в 90-х годах. Вам известны не только причины, но и его последствия. Как человеку в такой ситуации не потерять почву под ногами? – Только тянуться к Богу, Матери Божьей, святым угодникам. Молитвы, Правила читать. Вот что в названии «Правила»? Мы знаем правила поведения в обществе, правила движения – их нарушать нельзя. А от Правил молитвенных отступаем! А ведь это основа духовной жизни. Поэтому если мы в молитве обращаемся к Богу, то мы на Него надеемся, просим у Него помощи. А если мы не молимся, увлекаемся больше земным, то на кого мы надежду возлагаем? Очень важно в такие моменты обратиться к Господу. Мы тоже переживали такое сложное время. Один иеромонах посоветовал мне, вспоминая опыт митрополита Вениамина Федченкова в послереволюционное время, когда были расколы, тревоги, переживания. Он тогда думал о том, как быть, какое принять решение. Вернулся с эмиграции на Родину – как встретят, кто его ждет? И Федченков вспомнил обычай – 40 дней суровой молитвы. Будучи духовным пастырем, он служил 40 дней Литургию. И только тогда принял решение. Я прислушался к его словам и, вернувшись домой, начал служить Сорокоуст. Все изменилось! Вот что значит сила молитвы! Это главная наша реакция на все происходящее. В ней нужно искать помощь, потому что человеческая поддержка иногда может обмануть надежды. То, что сейчас происходит, должно побудить к главному – обратиться к Богу. Он может все! И нам может помочь измениться. В основе нашего делания должно быть обращение к Божьей помощи. Это не значит, что нам нужно куда-то уходить, затворяться, вести аскетический образ жизни. Можно молиться каждый день – в каком-то деле, когда идешь куда-то… Господь посылает нам испытания с одной целью – призвать нас к Себе – То есть своими словами взывать к Господу Богу… – Да. Одна раба Божья мне как-то рассказала: «Я всегда молюсь! Вот что-то по дому делаю и читаю молитву про себя. Напеваю молитву на кухне, с детьми – постоянно пребываю в молитве». Это одно из самых главных деланий. Сейчас такое время, когда все человеческое рушится. И Господь зовет нас к Себе даже такими обстоятельствами, иначе нас не пробудить. Когда мы придем к Нему, Он сделает все для нас. Мы не уклонимся от этих обстоятельств, они чудесным образом от нас не уйдут, но Господь даст нам силы терпеть и в них сохранить верность Ему, в них найти свой путь спасения. Это самое главное. Мы должны быть невольными богомольниками. Можно даже утверждать, что нынешнее время очень благоприятно. Нам следует благодарить Бога за все. Господь посылает нам испытания с одной целью – призвать нас к Себе. Это такой зов, на который нельзя не откликнуться. Ребенок, если что-то случилось, зовет маму. Вот так и здесь! Что-то произошло – и, Господи, Матерь Божья, простите! Нужно укрепиться в вере, в благодати, в молитвенном единении. – Владыко, сейчас так мало людей, на которых хочется равняться. Вы являетесь одним из них… – У нас есть идеал – Христос, святые отцы… Вот идеал! А мы – паства, люди…

Москва, 6 ноября, Благовест-инфо. «Раскол все более характеризует современную религиозную ситуацию на Украине», -- констатировал архиепископ Тернопольский и Кременецкий Сергий (Генсицкий), выступая 1 ноября на конференции «Церковная жизнь», которая состоялась в рамках VI выставки-форума «Православная Русь».

«Наша главная боль – сохранить Тело Христово в единстве, но с каждым днем задача все сложнее», – сказал архиерей. Подоплека церковных разделений на Украине – сугубо политическая, считает он: «Тенденция церковных расколов продолжается на Украине, и назревают новые попытки усугубить раскол сильными мира сего». Архиепископ Сергий назвал «опасным соблазном» решение церковных проблем не церковными, политико-административными, методами.

Он говорил о разных проявлениях инициированной политиками церковной раздробленности. Так, только в качестве «Украинской автокефальной церкви» позиционируют себя три религиозные организации. Большую тревогу архиерея вызывает и попытки внедрить в школьное образование "версию истории, враждебную православию". Кроме того, заявил архиепископ Сергий все учебные заведения "переданы униатской церкви": это означает, что детей «строем водят причащаться». Отказавшиеся православные дети всеми «презираемы, унижаемы», это «дети-исповедники».

В то же время православные испытывают сильное давление и дискриминацию. Их изгоняют из храмов – так, из 52 храмов Тернополя теперь только один принадлежит Московскому патриархату. Попытка открыть православную школу, включающую государственную программу, окончилась запретом по суду. Даже во время больших праздников – Пасхи, Рождества – православным священникам недоступны СМИ. В стремлении создать Украинскую поместную церковь власти побуждают православных (УПЦ МП) участвовать в совместных молебнах по случаю государственных праздников, но Архиерейским синодом было принято решение не молиться вместе с раскольниками.

Тернопольский архиерей подчеркнул, что «во враждебном окружении инославных» православный народ проявляет особое «мужество в исповедании православия». «Нас провоцируют ответить на зло злом, но мы сохранили мирный дух», -- рассказывал он, упомянув о специальных молебнах «об обращении заблудших и о врачевании расколов», которые служатся в православных приходах.

«Перспектив сохранения канонического православия» в таких условиях, с человеческой точки зрения, практически нет, отметил архиепископ Сергий. То, что «православие выжило», он считает «духовным феноменом» и проявлением особой «милости Божьей». Он также неоднократно подчеркивал в своем выступлении роль православного народа. «Священники под сильным давлением в большинстве своем не устояли, но народ явил удивительную стойкость. Народ хочет жить литургической православной жизнью», – заключил иерарх.

В день памяти преподобного Сергия Радонежского - небесного покровителя митрополита Сергия Тернопольского и Кременецкого, публикуем подборку из фрагментов интервью и бесед Владыки.

М итрополит Сергий - один из самых авторитетных и почитаемых архипастырей Украинской Православной Церкви. Владыка с 1991 года возглавляет Тернопольскую кафедру на Западной Украине, постоянно подвергающуюся нападкам со стороны униатов, автокефалистов и раскольников и все это время призывает свою многострадальную паству к мужественному перенесению скорбей и исповедничеству, к любви и прощению.

…К ак спасаться, спрашиваете? Взирая на Пастыреначальника Христа. Мы в своей жизни готовимся ко встрече с Ним в любых условиях. К Нему идем… Поэтому море бушует житейское, враг ищет, кого поглотить, а мы, забывая заднее, стремимся в горнее. Эти обстоятельства понуждают нас быть в духовном трезвении, понуждают нас, ленивых, на молитву, вынуждают нас искать помощи у Спасителя. И таким образом, обращаясь к Богу, укрепляемся в вере и начинаем понимать: оказывается, враг борется против нашего спасения, а мы об этом забываем, а он нам напоминает. И мы, переживая это непростое время, пытаемся спастись...

...Г осподь напоминает нам этими испытаниями тщетность надежды на мир, на князи человеческие, на богатство и другие мирские ценности. А мир нас постоянно обманывает, лукавит, хочет затянуть в бездну адскую. Поэтому мы взываем: «Господи, спаси! Господи, помилуй и прости нас, грешных!» И Господь помогает нам … Если возникли какие-то сложные ситуации, неразрешимые вопросы, прежде всего нужно помолиться и спросить себя: «А как в этом случае поступил бы Сам Господь наш Иисус Христос?» Будем помнить, что все в Его руках. Даются нам какие-то испытания, мелкие или глобальные, говорим: «Господи, дай силы пройти их, устоять, не пошатнуться в вере. Помоги ее сохранить!» Что бы мы ни делали, ни предпринимали, будет не так, как кому-то хочется, а так, как угодно Богу. А все испытания в нашей жизни посланы для нашего усердия и молитв.

...К огда мы впали в искушения и пребываем в них, приходит понимание, что самостоятельно не можем с этой ситуацией справиться. Тогда и призываем Бога на помощь. Так в искушении наша немощь познается. Лишний раз помолимся, причастимся – и осознаем, что уповать нужно не на человеческие силы, а на Божьи. Важно, чтобы каждое наше дыхание жизни было о Господе и в Господе...

…В едь Господь нас слышит не тогда, когда мы сидим в покое и расслаблены, а когда мы действительно чувствуем беду, тревогу за свои святыни, тревогу о личном спасении. Тогда действительно вопль наш – из глубины души, из сердечного покаяния. Лишь с сердечным покаянием и надеждой на помощь и милость Божию возможно преодолеть все трудности. Господь слышит и помогает и утешает. И в этом мы видим чудо милости Божией, и за это благодарим Господа.

…Е сли мы обратимся к Господу, к Матери Божией, к Святой Церкви, то увидим, что в каждой строчке церковных молитв и песнопений есть все необходимое для нашего спасения. И если мы доверимся Господу, то непременно убедимся, что Он наше доверие не посрамит, а защитит от этого мира. Поможет этот мир не презирать, не ненавидеть, а сочувственно отнестись к нему, сочувственно сострадать людям, не знающим Бога, понимая, что они заблудились. И будем благодарить Бога, что Он выводит нас из ада этого мира и ставит на путь спасения. Этого мы желаем и людям в миру, которые заблуждаются, ищут Господа или не ищут Его. Желаем всем обрести путь Господа, путь спасения и жить полнотой жизни Святой Церкви. Тогда и в стране нашей наступит мир...

…Н аша жизненная необходимость – молитвенное единение с Богом. Без этого нельзя спастись. Но в условиях неприязни, вражды молитва не творится … Господь пришел нас всех исцелить, объединить. Если мы разделяемся, то уже противопоставляем себя друг другу, – говорил архипастырь. – Если мы разделяемся по национальному признаку, то упраздняем заповеди Господни, слова апостола Павла о том, что нет ни эллина, ни иудея, ни свободного, ни раба, но все во Христе Иисусе. Потому что если мы здесь немирные друг с другом, как мы будем любить Бога? Как мы будем Ему служить? Что мы ответим, когда встанем пред Ним на Суде?

…Б удем стараться поступать по правде Божией, с терпением, с молитвой, с любовью, и особой молитвой за тех, кто оступился, тех, кто поднял руку на святыню. Вот такой наш путь... Вот верное решение: мы не озлобились, мы не проклинаем, не ищем им кары Божией или смерти, мы отошли и молимся... Ведь даже за раскольников следует молиться, чтобы Сам Господь спас их, неразумных. Все мы – дети Божии, и если мы имеем образ жизни детей Божиих – это лучше всякой проповеди вразумит, остановит и всем нам поможет...

...М олитва – это образ любви друг за друга. Молитва за всех ближних, близких и дальних, за любящих и ненавидящих нас. Эта молитва может все. Самое жестокое сердце она смягчит, доброе сердце – укрепит. Поэтому, сейчас это самое важное. ...Нужно единство в молитве, в единении благодатном с Богом. И в этом благодатном единении с Богом – быть в единении друг с другом и с народом Божиим в целом...

…М олитва к Богу всегда действенна. У нас сколько миллионов людей? Если бы каждый хотя бы по маленькой молитве произнес… То это, образно говоря, миллион молитвенных прошений. Обществу нужно к этому прислушаться … Раньше ведь так и было: случилось бедствие какое – люди говорили, что погрешили перед Богом, что надо каяться, крестный ход совершать, спешить в храмы на молитвы... Люди оставляли всё и шли молиться, чувствовали опасность и чувствовали благодать Божию. Такая жизнь у нас тогда была - просто радость в испытаниях... И тогда Господь уводил беду. Так и сейчас. Нужно искать избавления от вражеского пленения и тревог всяческих. Поэтому возрадуемся, что у нас есть время для молитвы и размышлений о жизни вечной...

...М ы стали мыслить слишком по-человечески. Автокефалия, реформы, изменения. Никто не думает о том, как нужно помолиться, как лучше покаяться...Владыка Онуфрий призывает к молитве, но люди не всегда это слышат. Мне кажется, если бы он призывал совершить, например, какой-то человеческий поступок, думаю, его бы люди тут же услышали. К сожалению, люди зачастую видят лишь земное. Но Блаженнейший призывает к высшему, потому что молитва – самый надежный помощник. Для Бога нет невозможного, нет никаких ограничений, молитва и «невозможное делает возможным», как говорил свт. Иоанн Златоуст. Об этом всегда говорит Владыка...

...Г лавное дело для нас, священнослужителей, для христианина – это молитва. Но что делается? В газете написали статью – вот вы такие-сякие. Приносят: вот, Владыка, статья. Как нас оскорбляют, – давайте будем писать опровержение, защищаться. То есть мы завелись. Мы думаем, как отправить статью в другую газету, как обсуждать раскольников и клеймить их. Мы расстроены, не в себе, нет в нас мирного духа, и конечно нет уже Христа с нами. Мы готовы мстить, доказывать. А МЫ ДОЛЖНЫ БЕРЕЧЬ МОЛИТВУ. И всё, что нас отвлекает от молитвы, должно нас настораживать... Появилось что-то новое, нам непонятное. Становимся на молитву: "Господи, вразуми, помоги – угодно Тебе это или нет" – и успокаиваемся...

…Е сли нам даны испытания – значит, мы этого достойны. Если Господь нас немного «встряхивает», значит, мы далеко зашли, уклонились от Бога. Мы должны благодарить Его, что у нас есть время – золотое время для покаяния, для укрепления благочестия, веры, для укрепления истины Православия. Благодарность Богу – это доверие Богу, это самый легкий послушный путь. Если мы противимся – это уже непослушание. А так дождь – слава Богу! Солнце – слава Богу! В этом есть что-то такое, что нам не дано знать. Мы ведь не знаем, что нам лучше. Ведь сколько раз в нашей жизни мы что-то просили, не получали по просьбам нашим – и роптали. Проходило время, и мы понимали: как это хорошо, что не получилось то, о чем мы просили. Следует тянуться к Богу! Нужно поспешить, пока есть у нас драгоценное, спасительное время! Самое сложное – довериться Богу! И здесь наш ум должен прислушаться к нашей душе: ереси и расколы – они не от ума и не от сердца. А мы должны смиряться и надеяться на помощь Божию…

...А фонские и другие старцы говорят, что нужно находить время уединяться, УХОДИТЬ ВНУТРЬ СЕБЯ ДЛЯ МОЛИТВЫ. Иначе – не устоим. Вот о чём нужно нам стараться сейчас, усердствовать. Покаяние, благочестивая жизнь и молитва...

...М ы переживаем спасительное, благодатное время. Господь даёт нам возможность свободно помолиться, соприкоснуться со святыней, изучать духовную литературу. Больше уже нечего давать. И надо приобретать всё, что нам щедро посылается Господом. Не нужно расслабляться - долго это время не продлится. Придёт пора, когда всё, что мы собрали, или сгорит, или устоит. И поэтому мы должны чаще общаться друг с другом, учиться стоянию в вере у духовных людей, у новомучеников и исповедников. И очень важно сейчас, чтобы нас не увлекали в сторону, не отвлекали от Христа. Не стоит отвлекаться на праздные разговоры, размышления, на тщетные человеческие попытки спасти Церковь. Не мы спасаем Церковь - Христос спасает Церковь. А мы должны спасаться и жить в Церкви. МЫ ПРИЗВАНЫ ДЛЯ МОЛИТВЫ...