Сиваш где находится вов. Обида героя. Географические особенности озера

КОНКУРС

«ИМЕНА ДЖАНКОЙЦЕВ, ВПИСАННЫЕ В ЛЕТОПИСЬ ВОЙНЫ»

Жанр: очерк

ФОРСИРОВАНИЕ СИВАША

Работу выполнил:

ученик 6-А класса

МОУ «Школа-гимназия №6»

г. Джанкоя Республики Крым

Заруцкий Данил

Руководитель:

Макух Ирина Евгеньевна,

учитель истории

ДЖАНКОЙ – 2015

Подвиг народа бессмертен

Что гибель нам?

Мы даже смерти выше.

В могилах мы построились в отряд,

И ждём приказа нового,

И пусть

Не думают, что мертвые

не слышат,

Когда о них потомки говорят.

Б. Майоров

Я, как и все мои ровесники, не знаю войны. Не знаю и не хочу войны. Война - это горе, слёзы. Но Великая Отечественная война постучалась в каждый дом. Тысячи людей прошли через горнило войны. Одной из них была моя прабабушка.

Я хочу рассказать о своей прабабушке Романенко (в девичестве Шокуленко) Надежде Константиновне, родившейся в далеком 1924 году. Родом она из Новотроицкого района Херсонской области. Прабабушка росла простой деревенской девушкой. Когда началась Великая Отечественная война, ей было неполных 17 лет, и она добровольцем пошла на фронт. Все, чем на тот момент она могла помочь своей Родине,- это стирать гимнастерки солдатам. Маленькая, хрупкая девочка, она вначале стирала белье в ледяной воде, растирая пальцы рук до крови. Через считанные месяцы, повзрослев на войне, она стала примать участие в военных действиях в составе санитарного батальона.

Моя прабабушка участвовала в освобождении Крыма от фашистских захватчиков. По ее рассказам, самый тяжёлый период - это форсирование Сиваша, которое началось 1 ноября 1943 года. До протиположного берега - почти четыре километра. Вода холодная от мороза. Первыми переправлялись солдаты Краснознамённого стрелкового полка, затем другие бойцы 51-й армии 4-го Украинского фронта. Вместе со строевыми частями Сиваш пересёк и санитарный батальон, состоявший практически из одних женщин. Женщины держались с завидным мужеством.

Люди погружались в холодную воду сначала по колено, затем по пояс и даже по грудь. Несли оружие, боеприпасы, ящики с провизией. Сапоги увязали в илистом дне. Случалось, что кто-нибудь неожиданно попадал в глубокие воронки, тогда ему старались помочь. Шли плечом к плечу, тяжело, медленно. Тишина. Только слышится редкий шёпот и всплески воды. Стало светать, но нашим бойцам помогла погода. Густой туман скрыл их от вражеских глаз. Немцы слышали всплеск воды, поэтому стреляли по звуку, наугад, редко. Были раненые, но живы все.

И вот берег, такой же соленый и голый, как Сиваш. Люди, выходя из воды, тут же падали на землю. После четырёх часов пути по «гнилому морю» хотелось хоть минуту отдохнуть, перевести дух.

Но отдыхать было некогда. Бойцы, ступившие на крымскую землю, разожгли костёр - это был условный сигнал к началу всеобщего форсирования. Оккупантов на берегу не оказалось. Позже выяснилось, что они были в 15-ти километрах. Побережье залива в этих местах охранял только патруль.

Форсирование Сиваша не ограничилось одним переходом с херсонского берега на крымский. Одним солдатам приходилось раз за разом преодолевать это расстояние, чтобы перенести всё боевое снаряжение и провиант. Другим бойцам необходимо было занимать оборону. Едва достигнув берега, развернул свою работу медсанбат и приступил к обработке раненых. А их оказалось немало.

Гитлеровцы стали предпринимать все возможные меры, чтобы отбросить советские войска с занятого плацдарма. Уже утром 2 ноября начались атаки врага. Сначала гитлеровская авиация наносила бомбовый удар, затем в наступление переходили танки и цепь автоматчиков. Не раз и не два враг пытался столкнуть защитников в залив. Но это было тщетно. Наши воины сражались стойко и твёрдо удерживали свои позиции.

Зимовать переправившимся войскам пришлось прямо на берегу залива. Ведь наступление на Крым началось только в апреле 1944 года, то есть через пять месяцев после форсирования. Всё это время наши бойцы постоянно отбивали вражеские атаки.

Последствия перехода через Сиваш отразились на здоровье моей прабабушки. Она стала инвалидом 1 группы по слуху и всю оставшуюся жизнь пользовалась слуховым аппаратом.

Сразу после окончания войны, в 1946 году, Надежда Шокуленко вышла замуж за Анатолия Романенко и сменила фамилию. Молодая семья переехала жить в Джанкой, здесь родился мой дедушка Владимир. Прабабушка Романенко Надежда Константиновна долгое время работала завхозом в вечерней школе, а прадедушка Романенко Анатолий Иванович трудился машинистом на железнодорожной станции города. Они начали строительство дома по улице Комсомольской, где и сейчас проживает моя семья.

За проявленные храбрость, стойкость, смелость при освобождении Крыма от немецко-фашистских захватчиков её наградили орденом Отечественной войны и девятью медалями.

Каждый год 9 Мая мы собирались, чтобы поздравить нашу бабушку, прабабушку и маму. Ее память возвращала нас к тем страшным событиям.

Все родные и близкие, затаив дыхание, слушали воспоминания о событиях войны.

Моя прабабушка Надежда Константиновна честно жила, много трудилась, но, к сожалению, 14 июля 2010 года ее не стало. Помню, насколько этот момент был трагическим для всей нашей семьи. Но как и прежде, в светлый праздник Дня Победы мы приходим на ее могилу, чтобы почтить память нашей любимой бабушки. Я думаю, что моя прабабушка была настоящим героем. Таких героев у России много. Их нужно знать, ими нужно гордиться. Я горжусь своей прабабушкой.

Скажи-ка, дядя, ведь не даром...

М. Лермонтов, «Бородино».

Петра Григорьевича Здоровец я знал, как мне казалось, хорошо. Крепко помню его и теперь. Да и как не знать и не помнить, если был он моим родственником, роднёй. Он приходился родным дядей моей жене Екатерине Васильевне, был старшим братом моей тёщи Марии Григорьевны Беда, в девичестве Здоровец. Широколицый, чернявый, с полными щеками и подбородком. Внимательный, проницательный взгляд. Рассудительный, немногословный, но ни одно слово его, казалось, не отпускалось просто так, без какого-то потаённого смысла. Видно, природа долго трудилась над тем, чтобы явился такой красивый, южно-русский, истинно кубанский облик. Неведомо по каким полям и плавням собирался такой цельный, обаятельный человеческий характер.

Знал же я о нём то, что был он участником Великой Отечественной войны и инвалидом. Без правой ноги, выше колена. А потому ходил он на протезе, доставлявшем ему немало хлопот.

Помню его на лавочке перед домом, который он выстроил после войны. Помню его троих сыновей, моих ровесников, с которыми мы учились в одной школе.

Был Пётр Григорьевич человеком грамотным, хотя и закончил всего шесть классов школы. Пока в станице было несколько колхозов, он работал бухгалтером в колхозе «Красная Армия». Потом, когда все колхозы объединили, был счетоводом, учётчиком в бригаде. Видимо, ему непросто было добираться ежедневно в правление, в центр станицы.

Многие годы спустя я как-то увидел его послевоенную фотографию. Фотографию солдата Великой войны, победителя 1945 года! В гимнастёрке с сержантскими погонами. Он сидел у небольшого столика с букетом цветов. На столике раскрытая книга. Полное осознание всей значимости момента. Исполненный какого-то поразительного достоинства. А на груди - орден Красного Знамени и медаль «За отвагу». Я немало удивился этому и не мог не задаться вопросом: за какой подвиг он, сержант был удостоен столь высокой награды?

С началом Великой Отечественной войны жизнь Петра Григорьевича, как и всех станичников, мгновенно переменилась. Он, девятнадцатилетний юноша был мобилизован в бригаду по строительству аэродрома под станицей Крымской. Остатки этого аэродрома с ангарами, укрытиями для самолётов можно увидеть и теперь.

9 января 1942 года призывается в Красную Армию. А 15 января, как значится в его документах и наградных листах, уже участвует в боях. Насколько обстановка на Кубани становилась угрожающей можно судить по тому, что только что призванных, совершенно необученных новобранцев на шестой день бросили в бой... Да и что это были за бои, когда бронированная вражеская армада пёрла, казалось, неостановимо, ровняя наспех вырытые окопы и рассеивая мечущихся по полям людей. Оставшиеся в живых пробирались к своим или попадали в плен.

В Краснодар немецкие войска вошли 9 августа 1942 года. К середине августа вся равнинная часть края и предгорья были захвачены противником. А в Краснодаре захватчики устанавливали новые оккупационные порядки. Зловещей приметой стали лагеря для наших военнопленных, устроенные в городе. Было их, кажется, восемь. За высоким двойным забором из колючей проволоки, в грязи и пыли - тысячи пленных. На каждого приходилось менее метра родной земли, меньше, чем надобно для могилы... Охраняли лагерь полицаи, румыны и солдаты вермахта. У входа в лагерь с утра до вечера толпились женщины, пытаясь найти среди заключённых своих родных. Глядя на унылые колонны пленных, на грязных, чумазых и оборванных красноармейцев, каждый день направляемых на работы по восстановлению дорог, мостов и заводов, каждый думал: неужели уже всё потеряно и так будет теперь всегда?.. Неужели ничто во всём свете не может перебороть эту тёмную тупую силу, явившуюся сюда по какому-то попущению?..

Как известно, поначалу немцы заигрывали с кубанцами, наивно полагая, что в казачьем краю их встретят как «освободителей». И действительно, находилось немало выродков, побежавших в услужение завоевателям, в полицаи. А кое-где встречали захватчиков с хлебом-солью. Немцы даже открывали православные храмы, закрытые при советской власти. Но большинство людей встретили непрошенных гостей угрюмо, с надеждой на то, что когда-нибудь этот ад закончится. И захватчики вскоре убедились в этом. Видимо, неслучайно, что именно на Кубани немцы впервые применили адское изобретение по массовому уничтожению людей - газовые машины - душегубки...

Вход в лагерь военнопленных № 132 находился на углу улицы Красной и Хакурате. Сюда и попал где-то в конце августа красноармеец Пётр Григорьевич Здоровец. Смириться со своей неволей он не мог, но и что делать пока не знал. И всё же ему удалось передать на волю записку.

Какой-то незнакомый человек пришёл в станице Старонижестеблиевской к его матери Анне Ефимовне и передал эту записку. В ней Пётр Григорьевич сообщал, что находится в лагере ваоеннопленных в Краснодаре и просил передать хлеба и хоть каких-то продуктов. Анна Ефимовна снарядила в дорогу младшую дочь, сестру Петра Григорьевича, - Марусю. И та пошла в Краснодар пешком искать и спасать своего брата. Это расстояние в семьдесят километров от станицы до города рейсовый автобус преодолевает теперь почти за полтора часа. Трудно представить как преодолевала этот путь Маруся, как вообще не убоялась семнадцатилетняя девушка идти в захваченный противником город... А она, найдя брата в концлагере, ходила к нему из станицы несколько раз...

Однажды Пётр Григорьевич сказал сестре, чтобы она принесла ему одежду и спрятала в условленном месте.

Я видел по интернету фотографии этого лагеря для военнопленных. Высокое двойное ограждение из колючей проволоки. Где и каким образом можно было спрятать одежду, представить сложно. И всё же Марусе удалось передать брату гражданскую одежду. А он, переодевшись в дощатом туалете, под видом обслуживающего лагерь, вышел на улицу...

Идти было некуда, кроме как в родную Старонижестеблиевскую. В конце сентября он был уже в станице. Никто его не выдал, не донёс немцам или румынам, что он - красноармеец. Хотя были в станице свои полицаи, прислуживавшие противнику, имена которых помнятся и теперь...

Пётр Григорьевич бежал из лагеря военнопленных вовремя, так как с наступлением холодов положение военнопленных резко ухудшилось, стало по сути невыносимым. А, может быть, ухудшилось их положение потому, что немцы окончательно убедились в том, что «освободителями» их не считают.

А когда под натиском наших войск 11 февраля 1943 года немцы стали оставлять Краснодар, в городе, во многих его местах вспыхнули страшные пожары. Город был, по сути, подожжён. В лагере военнопленных запирали в деревянные сараи и поджигали. В подвалах заживо было сожжено триста человек. За шесть месяцев оккупации в городе было убито около семи тысяч мирных жителей. А сколько погибло военнопленных, точно не известно и до сего дня...

Станицу Старонижестеблиевскую в начале марта 1943 года освобождали части 58 и 50 Армий, 19-й и 131 бригад и 140-й танковой бригады. При освобождении станицы погибло 184 воина. А всего из станицы ушло на фронт около трёх тысяч станичников. Из них 816 погибло, 200 пропало без вести, то есть в большинстве случаев тоже погибли, гибель которых оказалась ничем не подтверждённой.

Когда наши части вошли в станицу, Пётр Григорьевич пошёл в штаб и представился, что он - красноармеец, стрелок ОА 37 стрелковой бригады.

По суровости военного времени в наказание за плен он был направлен в отдельную армейскую штрафную роту, которая была брошена под станицу Крымскую, в район села Молдаванское, где шли страшной жестокости бои. По условиям того времени в штрафном подразделении солдат оставался «до первой крови». То есть, те, кто уцелел, но был ранен, переводились в обычные подразделения.

Из отдельной армейской штрафной роты под селом Молдаванское уцелело всего два человека, в том числе и Пётр Григорьевич. Его спасло то, что осколок впился ему в правую лопатку и ранение оказалось не смертельным. Надо полагать, что сражался Пётр Григорьевич самоотверженно, так как за бой у села Молдаванское он был не только помилован, но и награждён медалью «За отвагу». Жене моей Екатерине Васильевне удалось разыскать в архивах этот документ, как и другие важные документы, свидетельствующие о том, как сражался её дядя - Пётр Григорьевич Здоровец. И в частности, этот приказ № 09/н по 696-му стрелковому полку 383 стрелковой дивизии от 17 июня 1943 года. От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР наградить медалью «За отвагу»: «Связного отдельной армейской штрафной роты красноармейца Здоровец Петра Григорьевича за самоотверженность и отвагу, проявленные в период боёв северо-западнее станицы Крымской в районе села Молдаванское. Тов. Здоровец, не считаясь с интенсивным огнём противника, поддерживал связь. Днём и ночью он доставлял боевые приказания в подразделения и тем способствовал успешному управлению боем... Командир 696 стрелкового полка майор Кордюков. Начальник штаба 696 СП майор Артюшенко».

Надежды немцев на лояльное к ним отношение жителей Кубани, якобы изнывающих под советским «игом» не оправдались. Сошлюсь на свидетельство из дневника немецкого офицера, лейтенанта, которое приводит в своей книге генерал армии Иван Владимирович Тюленев: «Против нас кубанские казаки. Мой отец как-то рассказывал о них, но как его страшные рассказы далеки от того, что вижу я. Их не возьмёшь ничем. Они жгут наши танки... Сегодня моя рота была брошена на помощь стрелковому полку, попавшему в очень тяжёлое положение. И я вернулся с поля боя с четырьмя солдатами. Что там было! Как я остался невредимым?! Прямо чудо, что я жив и могу писать. Они атаковали нас на лошадях. Солдаты бежали. Я пытался их остановить, но был сбит с ног и так ушиб колено, что ползком пробирался назад к реке. Говорят, что наша бригада перестала существовать. Если судить по моей роте, то это правда». Надо полагать, что какое-то время Пётр Григорьевич находился на излечении в медсанбате. В октябре 1943 года, как видно из документов, он является командиром отделения 10 стрелкового корпуса, 953 стрелкового полка, 257 стрелковой дивизии, получившей потом почётное наименование Сивашской...

В ходе Мелитопольской наступательной операции войска 51 армии (командующий Герой Советского Союза генерал-лейтенант Я.К. Крейзер), совместно с 4 гвардейским Кубанским казачьим кавалерийским корпусом генерал-лейтенанта Н.Я. Кириченко стремительно вышли к Перекопу. О, этот неприступный Перекоп, известный со времён, вроде бы, совсем недавней войны Гражданской: «Красен, ох красен кизил на горбу Перекопа!» (М. Цветаева). О, этот гнилой Сиваш, снова представший непреодолимой преградой, как и перед красноармейцами 1920 года...

10 стрелковый корпус под командованием генерал-майора К.П. Неверова, 257 стрелковая дивизия под командованием Героя Советского Союза генерала А.М. Пыхтина вышли к Сивашу. Стало совершенно ясно, что ничего другого не остаётся, как проводить разведку, искать броды, переходить этот гнилой Сиваш, чтобы захватить плацдарм на Крымском берегу.

Каково же было наше удивление, восторг, а потом и печаль, когда нам удалось разыскать в архиве наградной лист, подписанный 11 ноября 1943 года. Согласно этому листу Здоровец Пётр Григорьевич, сержант, командир стрелкового отделения, 953 стрелкового полка, 257 Краснознамённой стрелковой дивизии, 1922 года рождения, русский, беспартийный, в рядах Красной Армии с 9 января 1942 года, на Отечественной войне с 15 января 1942 года, ранее награждённый медалью «За отвагу», за форсирование Сиваша представляется к присвоению звания ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА...

В графе «Краткое конкретное изложение личного подвига или заслуг» описание подвига было действительно кратким: «Тов. Здоровец смелый, бесстрашный сержант, энергичный командир отделения. В ночь на 2 ноября 1943 г. по приказу командования вместе со своим отделением успешно форсировал вброд Сиваш, неся на себе ящик винтовочных патрон, одновременно помогая отстающим бойцам нести боеприпасы и этим самым воодушевляя остальных бойцов на успешное форсирование Сиваша.

4 ноября 1943 г. когда противник перешёл в контратаку, тов. Здоровец во главе своего отделения первый бросился в атаку на врага и отбросил противника на свой рубеж.

За мужество, отвагу и личное геройство, проявленное при форсировании Сиваша и за стойкость при контратаке противника достоин присвоения звания «Героя Советского Союза».

Наградной лист подписали: командир 953 стрелкового полка майор Б.В. Григорьев-Сланевский 11 ноября 1943г. : «Достоин присвоения звания «Герой Советского Союза». Командир 257 Краснознамённой стрелковой дивизии генерал Пыхтин 11 ноября 1943 г. Заключение вышестоящих начальников: «Достоин присвоения звания «Героя Советского Союза», командир 10 стрелкового корпуса гвардии генерал-майор К.П. Неверов, 11 ноября 1943 г, заключение Военного Совета Армии: «Достоин присвоения звания «Героя Советского Союза». Командующий 51 Армией, Герой Советского Союза гвардии генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер, член Военного Совета, начальник штаба армии генерал-майор А. Е. Халезов. 12 ноября 1943 г.

Заключение Военного Совета фронта. Командующий, член Военного Совета (неразборчиво); Заключение наградной Комиссии НКО (неразборчиво). В графе «Отметка о награждении» значится: «Приказом Войскам 4 Украинского фронта № 37/н от 7.12.1943 г. награждён Орденом Красного Знамени».

Командующим 4 Украинским фронтом был генерал Ф.И. Толбухин. Почему он не утвердил единодушное представление всех предшествующих инстанций, неизвестно...

Потом уже племянница Екатерина Васильевна припомнит, как в кругу родни, среди своих ровесников и фронтовиков дядя Петя, Пётр Григорьевич что-то взволнованно и обиженно доказывал, и тогда непременно возникало это шипящее слово Сиваш...

При форсировании Сиваша был проявлен массовый героизм. Как вспоминал начальник политотдела 51 Армии С.М. Саркисьян, подробности вступления 51 Армии в Крым стали известны Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину, который дал указание особо отличившихся участников этой операции представить к званию Героя Советского Союза.

Но среди представленных к высшей награде был не только сержант П.Г. Здоровец, но и начальник разведки 10-го стрелкового корпуса подполковник Поликарп Ефимович Кузнецов (1904-1944), отец выдающегося русского поэта, нашего современника Юрия Кузнецова (1941-2003).

31 октября 1943 г. начальнику разведки 10 стрелкового корпуса подполковнику П.Е. Кузнецову командиром корпуса генералом К.П. Неверовым была поставлена боевая задача: отобрать отряд охотников, форсировать Сиваш, захватить плацдарм на крымском берегу, обеспечить переправу через Сиваш основных сил 257 и 216 стрелковых дивизий.

Утром 1 ноября 1943 г. П.Е. Кузнецов, отобрав тридцать бойцов, в 10 часов начал форсирование Сиваша. В 11.45 отряд был уже на крымском берегу. Кузнецов подал сигнал об этом костром. В тот же день Сиваш начали переходить подразделения стрелковых дивизий.

Отряду П.Е. Кузнецова была поставлена задача провести разведку на Крымском берегу в направлении Армянска. Совершив нападение на передовые части противника, было захвачено 18 немецких солдат и офицеров. А также легковая машина с двумя офицерами, от которых были получены сведения о группировке противника, а также то, что немецкое командование спешно выдвигает к Сивашу дивизию, усиленную танками и артиллерией. Именно с этого Сивашского плацдарма войска 4 Украинского фронта начали Крымскую наступательную операцию. За эту операцию по форсированию Сиваша и проявленные при этом мужество и героизм, подполковник П.Е. Кузнецов был представлен к званию Героя Советского Союза. 20 ноября 1943 г. П.Е. Кузнецов писал жене, что ждёт «результата утверждения на звание Героя Советского Союза». Однако представление утверждено не было. Конечно, он переживал, что его обошли высокой наградой. 6 февраля 1944 года он писал жене: «Всё же знай, что я войду в историю. Кто первый показал и провёл войска в Крым, это никто оспорить не может». П.Е. Кузнецов был награждён орденом Красного Знамени. Об отце Юрия Кузнецова и его фронтовых письмах к жене Раисе см. Вячеслав Огрызко «Через военное кольцо повозка слёз прошла...» («Литературная учёба», № 1, 2010).

Почему герои Сиваша не стали героями, сказать трудно. Говорили, что, мол, кадровики получили негласную разнарядку на героев оформлять солдат и сержантов, а не офицеров. Ну не кадровики это решали, а в нашем случае, в равной мере, не утверждены звания героев были сержанту и подполковнику. Значит, причины этого кроются в чём-то другом.

За эту же Сивашскую операцию так же был представлен к званию Героя Советского Союза начальник разведывательного отдела штаба 346-й Дебальцевской дивизии капитан, впоследствии подполковник Картоев Джабраил Дабиевич (1907-1981). Звание Героя ему тоже не было утверждено и он был награждён орденом Отечественной войны 1 степени. Это единственный случай, когда воин-ингуш был представлен во время Великой Отечественной войны к званию Героя Советского Союза.

Ингушские исследователи и историки полагают, что утверждение не состоялось по известным политическим причинам, так как в это время готовилось выселение ингушей в Казахстан и Киргизию, а потому, мол, командующий 4 Украинским фронтом генерал Ф.И. Толбухин не был свободен в своём решении, учитывал политическую ситуацию... А потому, необходимо ходатайствовать перед руководством страны о представлении Картоева Д.Д. к званию Героя Российской Федерации (посмертно). Тем более, что прецедент уже был, когда за заслуги в период войны в 1995 году Указом президента РФ Б.Н. Ельцына было присвоено звание Героя Российской Федерации трём участникам Великой Отечественной войны - М.А. Оздоеву, Ш.У. Костоеву, А.Т. Мальсагову. Двум последним - посмертно. К тому же память о Картоеве Д.Д. чтут в республике. Одна из улиц Назрани носит его имя. Указом президента республики М.М. Зязикова от 12 сентября 2002 г. Д.Д. Картоев награждён (посмертно) высшей наградой республики - орденом «За заслуги». Решением Волгоградской городской думы от 25 декабря 2016 г. одной из новых улиц Дзержинского района г. Волгограда присвоено имя Д.Д. Картоева, как участника Сталинградской битвы.

Мы можем лишь догадываться о том, почему звания Героя не утверждены. У Петра Григорьевича Здоровец отец Григорий Федотович был репрессирован в 1937 году. Реабилитирован в 1989 году. И были они из кубанских казаков. П.Е. Кузнецов был из терских казаков. Могли припомнить героям их принадлежность к казачеству. А П.Е. Кузнецову могли припомнить ещё довоенную опалу. Ведь он был начальником пограничной заставы на бессарабской границе. Но кто-то из земляков-ставропольцев села Александровского, видно из зависти к удачливому офицеру-пограничнику, написал совершенно нелепый донос, обвиняя его в принадлежности к кулачеству... Он был уволен из погранвойск. Но с началом Великой Отечественной войны направлен на учёбу в академию имени М.В. Фрунзе.

Видимо, эту сложную ситуацию надо исправить вне зависимости от того, как судьбы героев сложились в дальнейшем. Подполковник П.Е. Кузнецов погиб 8 мая 1944 г. на подступах к Севастополю, у Сапун-горы, попав под миномётный обстрел. Похоронен в с. Шули Балаклавского района в Крыму. На братском кладбище, возле школы, в первом ряду от улицы, могила № 7, слева направо (В. Огрызко). Там бывал его сын, поэт Юрий Кузнецов, много думавший об отце. Одно из самых пронзительных его стихотворений «Возвращение». Эти стихи положены на музыку В.Г. Захарченко. Песню исполняет Государственный академический Кубанский казачий хор.

Шёл отец, шёл отец невредим

Через минное поле.

Превратился в клубящийся дым -

Ни могилы, ни боли.

Мама, мама война не вернёт...

Не гляди на дорогу.

Столб клубящейся пыли идёт

Через поле к порогу.

Словно машет из пыли рука,

Светят очи живые.

Шевелятся открытки на дне сундука -

Фронтовые.

Всякий раз, когда мать его ждёт, -

Через поле и пашню

Столб клубящейся пыли бредёт,

Одинокий и страшный.

А Пётр Григорьевич Здоровец был ранен под литовским Шауляем, где шли страшные бои, 12 августа 1944 года. В архивной справке от 07.11.2016 г., полученной на имя Ткаченко Е.В. написано: «Командир орудия 953 стрелкового полка 257 стрелковой дивизии сержант Здоровец Пётр Григорьевич, 1922 года рождения, на фронте Великой Отечественной войны 12 августа 1944 года получил осколочное ранение правого коленного сустава, по поводу чего с 18 сентября 1944 года находился на излечении в СЭГ 1822. ...Операция (дата не указана): ампутация правого бедра в средней трети... Начальник отделения хранения И. Труханов».

Я верю в то, что на станичном кладбище, на надгробии Героя, находящемся в двух десятках шагов от могилы сестры, когда-то спасшей его, Марии Григорьевны Беда (1924-1998) будет выбита звезда Героя России. А улица Западная в станице Старонижестеблиевской Красноармейского района Краснодарского края, на которой он жил, название которой ни о чём не говорит, кроме её географического положения, будет носить имя Героя Петра Григорьевича Здоровец.

Дело не только в том, что свою трудную не столь уж долгую жизнь он прожил с некоторой обидой. А в том, что по совершённым им на фронте подвигам он является Героем вне зависимости от того, утверждено это окончательно или нет. Жаль только, что его ровесники и современники об этом не знали. И этому помешало это официальное неутверждение...

Словно действительно Богом хранимый он оставался живым там, где, казалось, уцелеть было невозможно - и у села Молдаванское под станицей Крымской, и на Сиваше, и у Сапун-горы, и в литовском Шауляе. Надеюсь на то, что уцелеет он и в нашей благодарной памяти...

Может быть, только теперь когда прошло время и мы, поколение детей их оказались уже старше их, предстаёт во всём значении и величии их подвиг. Уже не только страдания и муки, ими перенесённые и не только сострадание им. Уже не только быт, но - бытие. Какая разительная перемена людей произощла в этом поколении. Они вышли из этой войны совсем иными, чем в неё входили... Всей своей жизнью они преподали нам драгоценный урок и пример того, как преодолеваются невзгоды, которые в каждом поколении свои. Как в этом преодолении сосредотачивается и растёт человеческая душа, как закаляется и становится неуязвимой пред любыми новыми невзгодами и вселенскими ветрами.

А потому теперь нам так дорога и необходима каждая подробность их жизни, наполняющаяся со временем новыми смыслами. И, конечно, память о них не должна и не может быть омрачена никакими их обидами... Они уже не могут ничего ответить. Подвиг их, память о них теперь уже всецело зависит от нас. Они могут надеяться теперь только на нас...

Последняя моя встреча с Петром Григорьевичем оказалась памятной и даже символической. Дело в том, что приезжая в родную станицу, я в то время сотрудник отдела литературы газеты «Красная звезда», непременно записывал народные песни. Старушки фольклорной группы станичного хора всегда меня ждали. Ждали, когда мы соберёмся или в Доме культуры, или у кого-то на дому, в хате, за столом, уставленном всевозможными яствами. Я включал свой простенький магнитофон, и начинались рассказы, воспоминания и песни. Хотя, какие это были старушки, ровесники моим родителям, просто пожилые женщины, которые, казалось, будут рядом всегда.

Видимо, эта моя фольклорная деятельность была довольно активной. На что тёща моя Мария Григорьевна, однажды, с обидой сказала: «Ты всех записываешь, а нас так до сих пор и не записал...». И она имела право на эту обиду, так как её род слыл в станице песенным, певучим. Я ответил смущённо нечто в том роде, что всегда готов писать, лишь бы собралась родня.

И вот решили собраться у младшей сестры Марии Григорьевны - Веры Григорьевны Фоменко, в её хате. Оповестили всю родню. Вера Григорьевна приготовила стол. Все собрались, но Петра Григорьевича почему-то не было. Он упорствовал, не хотел идти на эту встречу. Тогда послали за ним машину. Наконец, он появился со своей женой Марией Степановной. Я не понял тогда, почему он упорствовал. Может быть, неважно себя чувствовал. А, может быть, каким-то интуитивным чутьём, ему присущим, угадывал, что эта встреча будет последней. Так всё и вышло. Осенью того же 1985 года его не стало. Ушёл, так и не успев поседеть, в 63 года, «и успе вечным сном, не созрев сединами...».

А тогда, помолчав, переглянувшись и не сговариваясь, они запели именно эту песню: «Зибралыся вси бурлакы до риднои хаты. Тут нам мыло, тут нам любо журбы заспиваты...». Уже потом, годы спустя, когда их голоса отзвучали на этой земле, и когда они нигде более не оставались, кроме как на моих магнитофонных кассетах, я издал диск народных песен родной станицы «Казацкая доля». И теперь, вспоминая их, вслушиваясь в их голоса, печальные и весёлые, ясно различаю глуховатый, как бы обиженный бас Героя - Петра Григорьевича Здоровец - сохранившийся и не затерявшийся.

Пётр ТКАЧЕНКО, литературный критик, публицист, прозаик

Немцы мало веря в подобную операцию и надеясь на непроходимость Гнилого моря на всякий случай приготовились к отражению вероятного удара советских войск на .

Это было большим просчетом гитлеровского командования. Советские войска прошли через Сиваш и на этот раз на двадцать километров восточнее Литовского полуострова: между на севере и мысом Джангара на юге, ширина Сиваша достигает почти трех километров, а глубина местам доходит до одного метра. Знаменательно, что путь советским воинам указал Иван Иванович Оленчук, двадцать три года назад служивший в проводником фрунзенцам. Разыскал его бывший солдат - посыльный штаба М. В. Фрунзе, а теперь офицер штаба армии лейтенант Черкасов.

Преодолеть его теперь было сложнее, чем в 1920 году. По пояс, а местами и по горло, шли в ледяной воде воины. Понтоны с орудием. Боеприпасами, продовольствием тянули тянули по мелководью волоком, на лямках, на веревках, а кое-где просто на руках.

Немцы заметив продвижение советских войск, открыли бешеный огонь. Но было уже поздно. Передовые отряды, вступив на Крымскую землю за Сивашом на остров Русский, прочно закрепились. Отбив все контратаки, они создали на на острове Русском «Малую землю» — второй плацдарм для штурма крымской группировки врага в восемнадцать километров по фронту и четырнадцать километров в глубину. Эти небольшие клочки земли на Перекопе и острове Русском завоеваны кровью героев, стали исходными районами мощного удара по врагу. Более пяти месяцев здесь велись тяжелые бои.

«Малая земля» на острове Русском была очень важным плацдармом. Отсюда весной 1944 года был нанесен сокрушительный удар войск 4-го Украинского фронта. Бои на этом плацдарме были суровым испытанием даже для тех кто участвовал в Волжской битве.

Чтобы надежно обеспечить войска, боровшиеся на Сивашском плацдарме, и перебросить туда тяжелую артиллерию и танки, потребовалось строительство двух капитальных переправ через Сиваш. Первую переправу саперы начали строить 4 ноября, а 9 декабря она была уже готова. 25 декабря приступили к сооружению второй переправы на мыс Джангара. Саперам приходилось на только по 12-14 часов работать в ледяной воде под артиллерийским обстрелом, под бомбежкой, но и показать небывалые строительные темпы, чтобы переправы были готовы к сроку.

За 135 дней немецкая авиация произвела на переправы 205 групповых вылетов и сбросила свыше 11 тысяч бомб. Однако переправы работали. 44 раза разрушалась одна из них, и столько же раз восстанавливалась. Когда в феврале 1944 года заканчивалось сооружение второй переправы, разразился шторм силою в 10 баллов. Из в Сиваш нанесло массу воды. Огромные волны в три ряда размыли, свели на нет пятидесяти дневную работу тысячи людей. Чтобы ликвидировать последствия стихийного бедствия, солдаты и командиры трудились по 15-18 часов. В марте переправа была восстановлена. По этим артериям на плацдарм шло подкрепление.

Боевые действия советских войск по захвату и удержанию плацдармов в были подготовительным этапом операции по полному освобождению полуострова от немецко-фашистских захватчиков.

Сейчас мемориал на месте переправы заброшен и находится в плачевном состоянии.

Фото

Забытый мемориал Въезд Братские могилы Памятник героической переправы через Сиваш
Воинам 4го украинского фронта Могила героя советского союза Павлова А.Г. Остров Русский Тут была переправа

Comment by legendaryw8forit

"Nether Disruptor
The Nether Disruptor unlocks the Epic Hunter perk, which provides the following:

Four new World Bosses unlock on the Broken Shore: Si"vash, Apocron, Malificus, Brutallus. These bosses drop ilvl 890 loot.
Unstable Nether Portals spawn across the Broken Shore; use a Nether Portal Disruptor to summon the elite.
Crafters earn Armorcrafter"s Commendation which are related to the new crafted legendaries."

TLDR: the Nether Disruptor needs to be up (this is one of the 3 buildings that you can contribute to) to fight against this boss

Comment by JackLenY

Comment by JackLenY

Comment by antoniofari

Vi dois deles no mapa mas nao duraram nem 10 minutos qd olhei novamente ja tinham sumido. E depois nao vi mais infelizmente.

Comment by zeitgeist99

Comment by lucidfox

Testing the waters for playable naga in the future, perhaps?

Brutallus /way Broken Shore 59.1, 28.4 Brutallus
Apocron /way Broken Shore 60.0, 62.7 Apocron
Malificus /way Broken Shore 59.3, 28.5 Malificus

Note that this boss, like the other Broken Shore World Bosses, only spawn while the Nether Disruptor is active.
For defeating Si"vash , you also receive 500 Armies of Legionfall reputation .

Comment by Cheatndeath

Comment by Pangolin

1 ноября 1943 года началась операция по форсированию Сиваша. Бои за удержание плацдарма продолжались до 8 апреля 1944 года. В неимоверно сложных условиях с материка на полуостров перебрасывались живая сила, тяжелая боевая техника, боеприпасы, продовольствие… и даже питьевая вода. За 158 суток через Сиваш были переправлены вся 51-я армия и приданный ей 19-й танковый корпус.

Повторили подвиг

С Сивашского плацдарма советское командование планировало нанести по противнику главный удар, направленный на освобождение Крыма. Маршал Советского Союза Александр Василевский писал впоследствии: «Враг цеплялся за Крым до последней возможности. Владея им, гитлеровцы могли держать под постоянной угрозой все Черноморское побережье и оказывать давление на политику Румынии, Болгарии и Турции».

Сивашский плацдарм имел стратегическое значение. В связи с этим командующий войсками 4-го Украинского фронта Федор Иванович Толбухин отдал приказ – держать в секрете готовящуюся операцию по форсированию Сиваша.

Фашисты считали Сиваш непроходимым. Но это оказалось не так.

1 ноября 1943 года передовые части 51-й армии во главе с Яковом Григорьевичем Крейзером начали переход через Гнилое море, илистое и вязкое дно которого в несколько раз усложняло поставленную задачу. Заметив продвижение советских войск, немецкое командование в срочном порядке стало перебрасывать новые силы из резерва: 11 различных батальонов, до 50 танков и штурмовых орудий и все более усиливало удары артиллерии.

Однако, преодолев водные преграды, советским солдатам все же удалось захватить плацдарм на северном берегу Крымского полуострова протяженностью 8–9 километров. Они буквально повторили легендарный подвиг красноармейцев, форсировавших Сиваш в 1920 году под командованием Михаила Васильевича Фрунзе.

Метр за метром, вгрызаясь в мерзлую землю, солдаты рыли окопы и двигались в сторону противника. Формирование основных сил пришлось проводить только благодаря пехоте и спецподразделениям дивизий и полков, имевших на своем вооружении носимое оружие и легкую технику. Вся артиллерия осталась на материке, за Сивашом. Нужно было переправить 45-ти и 76-ти миллиметровые пушки. Поэтому сразу же после форсирования залива началась переправа вооружения и продовольствия.

Солдаты, находясь по пояс в ледяной воде, по 10-15 часов в сутки перетаскивали груженые плавсредства. Коченели ноги, а соль разъедала кожу.

Таким образом, с 1 по 9 ноября 1943 года на полуостров было доставлено 248 минометов, 15 гаубиц, 45 автомашин, 189 лошадей, 165 ящиков с боеприпасами и 20 тонн продовольствия. 12 инженерно-саперных бригад перетащили 10 тысяч мин и 100 управляемых фугасов. По дну Сиваша протянули полтора километра полевого водопровода.

30 суток действовала артерия по обеспечению Сивашского плацдарма. Но тяжелая обстановка настоятельно требовала более мощного вооружения. Для переброски тяжелой артиллерии и танков необходимо было построить мост. И командование фронта приняло такое решение.

Слава героям Сиваша!

5 ноября прибыл начальник инженерных войск 4-го Украинского фронта генерал-лейтенант Петров и сообщил приказ командующего фронтом – немедленно приступить к строительству моста через Сиваш.

К сборке моста притупили 10 ноября. Работали и днем, и ночью. Солдаты проявили невиданный героизм. Вода температурой 7-8°C, постоянные бомбежки, обстрел. Если была плохая погода, самолеты не летали, но обстрел продолжался.

Командование фронта разрешило использовать рельсы узкоколейной железной дороги Херсон – Джанкой. Таким образом, решался вопрос о продольном креплении моста. В качестве строительного материала разрешено было использовать бревна от хозяйственных и даже жилых построек ближайших населенных пунктов.

Красноармейцы могли работать в ледяной воде не более 30 минут. После чего выходили на берег, снимали шинели и отдыхали полтора часа в блиндаже, где стояла раскаленная бочка. Просушив вещи, вскакивали с нар и опять – в воду. Через 20 дней мост был готов.