Порядок общей пользы. «Порядок общей пользы»: опыт исторического комментария. Образование Черноморского казачьего войска

Административно-территориальное устройство

Черномории в конце XVIII века

Вопросы административно-территориальных преобразований в Черномории не остались без внимания кубанских ученых . Вместе с тем, предметом специального исследования эта тема не являлась (исключая, пожалуй, крайне плодотворную работу Г.Н. Шевченко) и историки работали только с главными законодательными актами, анализируя основные этапы преобразований только по ним.

Наша цель – проследить, как протекала практическая реализация указанных законоположений на местах, уделив при этом особое внимание средним и низовым звеньям административной системы, часть из которых просто осталась незамеченными исследователями.

Черноморское казачье войско представляло собой не только военный, но и социально-экономический, политический и этнокультурный организм .

Специфика внутреннего управления в войске (а затем и в землях войска – Черномории) заключалась в слабо очерченных границах между административной, судебной и военной властью. Во многих случаях можно говорить об отсутствии таких границ вообще. Всякое лицо в Черноморском войске, обладавшее какой-либо военной властью, фактически обладало и властью административной, полицейской, судебной.

В момент своего образования войско восприняло в какой-то мере «казачий уряд» бывшего Запорожского войска . На самом верху пирамиды власти находился кошевой (войсковой) атаман. Именно он в полной мере соединял в своем лице военную, административную и хозяйственную власть. Вторым лицом после атамана был войсковой судья. Он вел гражданские и уголовные дела, на нем же лежали судебные обязанности. В то же время, судья считался помощником атамана и также исполнял административные и военные дела, вел войсковое хозяйство. На третьей ступени иерархической лестницы находился войсковой писарь, который заведовал канцелярией войска, вел счета, рассылал ордера. Самые различные обязанности совмещал войсковой есаул: следил за исполнением приказаний атамана и судьи, производил дознание и следствие, наблюдал за порядком и благочинием. В ряде документов конца XVIII в. эти четыре лица выделены в отдельную группу «войсковой» старшины.

Войсковые полковники командовали полками, отдельными командами или административными округами и на вверенном им участке обладали всей полнотой власти. Из опытных и авторитетных казаков выбирались куренные атаманы, имевшие значительные права и обязанности в своем курене.

Присоединяясь к мнению Г. Н. Шевченко, заметим, что центральным органом управления Черноморским войском был Кош, в ведении которого были административные, военные, финансовые, судебные и другие дела войска (персонально, как нам кажется, Кош представлял триумвират в лице войсковых атамана, судьи, писаря) . В то же время стоит отметить, что в конце XVIII-начале XIX в. термин «Кош» нес и другие смысловые нагрузки: штаб-квартира, главный стан, лагерь, резиденция, «столица» войска; в ряде случаев, как кажется, и весь административный аппарат первых лиц войска (так называемая Канцелярия).

Переселение Черноморского казачьего войска на Кубань в составе крупных и организованных партий произошло в 1792 - 1794 гг. . В Черномории формируется иная система органов административного управления. Возникают две, отличающиеся друг от друга структуры – сельская и городская (разумеется, при сохранении и общевойскового административного аппарата).

Первые переселенцы основали на Кубани множество временных селений, где проживали казаки, приписанные к самым различным куреням . В августе 1793 г. все селения, находящиеся близ границы, были переданы в ведение кордонных старшин, жителям же приказали избрать атаманов и писарей . Каждые семь дней атаман обязан был рапортовать «о благополучии» кордонному старшине, тот – «частному» начальнику кордона (кордонная линия делилась в тот период на две части), а последний – кошевому атаману.

Однако уже 19 ноября всех кордонных старшин от командования селениями отстранили, жителям вторично приказали «за между себя избрать честных людей атаманов и исправных писарей» . Атаманы селений обязывались каждую субботу доносить командиру своей части кордона о кражах, убийствах, воровстве. При этом жителям запрещалось, минуя своего атамана и частного командира, «трудить главную команду обо всех ссорах и драках». Все тяжбы должен был разбирать атаман, собрав все общество. Так возник в Черномории институт сельских атаманов.

Первыми административно-территориальными образованиями в Черномории стали Фанагорийская и Ейская паланки. Первые историки Черноморского войска Я. Г. Кухаренко и А. М. Туренко сообщают об этом событии так: «Вслед за сим (речь шла об установке кордонов – авт.) распоряжениями по границе учреждены паланки – первая в Тамани, куда полковником назначен премьер-майор Савва Белый, а вторая на реке Ее, в карантинном строении, под управлением полковника Семена Письменного, … в ведомство сей поступили рыболовные промыслы на приморских косах Ейской, Долгой, Камышеватой» .

Территориальное деление на паланки и дистанции существовало в войске и в годы войны в междуречье Буга и Днестра. Скажем, в апреле 1792 г. М. Гулик докладывал в Кош о бесчинствах творимых старшинами Кинбурнской паланки . Капитан Петр Бурнос в том же году докладывал: «дистанции моей в слободах Короткой и Незавертай … между войском и поселянами состоит благополучно» .

Важнейшим шагом на пути создания четкой административно-территориальной структуры Черномории стало принятие 1 января 1794 г. «Порядка общей пользы» - документа, регламентирующего управление, расселение и землепользование в Черноморском войске. Документ этот неоднократно анализировался с самых различных позиций. Исходя из цели и задач нашей работы, мы постараемся акцентировать внимание только на узловых моментах и тех, которые прошли мимо внимания исследователей.

Прежде всего, отметим, что «Порядок» не представляет собой в правовом отношении самостоятельный и оригинальный документ, созданный лишь интеллектуальными усилиями местной казачьей элиты. Он базируется на общероссийских актах: «Учреждения об управлении губерниями» и «Устава благочиния». В связи с этим представляется, что ведущую роль при создании «Порядка общей пользы» сыграл войсковой судья А. А. Головатый, служивший до образования Черноморского казачьего войска капитан-исправником (т.е. полицейским чиновником) в Новомосковске и потому прекрасно знавший общероссийское законодательство.

Первым пунктом «Порядка» учреждалось Войсковое правительство, «управляющее войском на точном и непоколебимом основании всероссийских законов». В его состав входили кошевой атаман, войсковой судья и войсковой писарь. Таким образом, Кош - как главный орган управления войском - трансформировался в войсковое правительство. В значении же «главный стан войска», Кош употреблялся еще много лет даже в общероссийских законодательных актах .

Важно отметить следующее обстоятельство – учреждение Войскового правительства явилось по сути дела формальным актом, закрепившим давно уже существующее в жизни. Дело в том, что бумаги за подписью Войскового правительства встречаются задолго до 1794 г. За один и тот же период параллельно фигурируют документы озаглавленные: «Из коша верных казаков Черноморских» и «Из войскового правительства войска...». «Порядок общей пользы» лишь устранил эту двусмысленность. Фактически он явился подзаконным местным актом, так как юридически существование Войскового правительства было Высочайше узаконено грамотой Екатерины II от 30 июня 1792 г. .

Вместе с тем нельзя не сказать о том, что само правительство уже в конце XVIII в. считало себя существующим с 1794 г. и за решения более раннего периода никакой ответственности не брало.

В Екатеринодаре для «прибежища бездомовных казаков» предполагалось выстроить сорок куреней, а по границам войска поселить куренные селения. В куренях избирались куренные атаманы сроком на один год, обязанные при курене иметь «безотлучное пребывание». В их функцию входило: «по нарядам начальства на службу казаков, чинить немедленное выставление и случающиеся между куренными людьми маловажные ссоры и драки разбирать голословно и примирять, с доставлением обидимой стороне справедливого удовольствия, а за важное преступление представлять под законное суждение войсковому правительству».

Для «заведения и утверждения благоустройного порядка» войсковая земля разделялась на пять округов со следующими окружными правлениями во главе: Екатеринодарское, Фанагорийское, Бейсугское, Ейское, Григорьевское. «Первое, при реке Кубани, между Казачьим ериком и Усть-Лабинскою крепостию, второе, от Черного моря до Черного ерика на Фанагорийскому острову, третие, от Ачуева вверх по Азовскому морю до речки Челбасъ, с левой стороны течения реки Бейсу, при устье его, четвертое, от реки Челбас до реки Ея, при устье ея, а пятое при границе от стороны Кавказского наместничества, по размежевании земель». Необходимо отметить, что окружные правления Черномории представляли из себя не что иное, как земскую полицию. В ряде документов 1794 г. встречаются такие формулировки: «… для лучшего управления земской полиции…войсковая земля разделена на пять округов» .

Земская (или сельская полиция) в виде так называемого нижнего земского суда была создана на основе «Учреждения для управления губернии», изданного в 1775 г. Суд выполнял административно-полицейские и судебные функции на территории уезда, был выборным и коллегиальным, состоял из 4-5 человек во главе с земским исправником .

В Черномории в состав окружных правлений входили полковник, писарь, есаул, хорунжий. «Порядок общей пользы» четко не фиксировал, каким способом должны были формироваться окружные правления – выборным или приказным. Последующие документы не оставляют сомнений в том, что ни о какой выборности не могло быть и речи – все эти лица назначались Войсковым правительством. Глава окружного правления в официальных документах именовался чаще всего так: «Полковник Ейской округи». Однако нередко его называли просто «начальником» или «командиром» округи.

Обязанности окружных правлений Черномории в общих чертах были схожи с обязанностями сельской полиции. В обязанности окружных правлений входило следующее:

Заботиться о «заведении жителями хлебопашества, мельниц, лесов, садов виноградов, скотоводства, рыболовных заводов, купечества и прочих художеств;

Сохранять имеющиеся леса от вырубки и пожара;

- «голословно» разбирать ссоры и драки, обиженных защищать, вдовам и сиротам во всем помогать, ленивых приучать к трудолюбию, холостых «побуждать» к женитьбе, непокоряющихся власти штрафовать, а преступников присылать в войсковое правление для законного осуждения;

Присылать главной команде семидневные рапорты о благосостоянии всех военных жителей, а в случае чрезвычайном рапорт присылать в тот же самый час;

Регулярно осматривать в исправности ли переправы, мосты, гати;

Смотреть за жителями, за чистотой в городах и селениях, а на случай пожара, проверять имеется ли вода и инструменты к тушению;

Ловить и отсылать воров и разбойников к «законному осуждению»;

В случае заразной болезни отделять зараженных от здоровых, окружить караулом и рапортовать войсковому правительству «откудова таковое зло возымело начало»;

Сообщать войсковому правительству о случаях падежа скота.

Сугубо местной особенностью было наблюдение за поголовной и постоянной вооруженностью жителей.

Промежуточное звено между войсковым правительством, средним и низшим уровнем власти – занимал войсковой есаул. «Порядок» вменял ему функции контроля за исполнением повелений атамана и правительства окружными чиновниками и кордонными старшинами. Инструкция войсковому есаулу, в частности, предписывала:

- «Не исполнителей закона и установленного порядка… представлять начальству»;

- «Маловажные и уголовные дела разбирать в ведомстве сего войска случившиеся, не исключая и тех мест где над войсковыми жителями и частные командиры определены … виновных старшин присылать … на решения правительства, а рядовых на том же месте штрафовать по мере вины их…». Важные дела предписывалось отсылать в правительство или ближнее окружное правление.

- «Буде где появится … скопище воров и разбойников, о таковых дать знать правительству, а самому отправиться с потребным числом команды в то место, стараться всех переловить; а затем по расспросе на месте … забрав под караул, имение всех их описать без остатка… самих же учинивших злое дело… доставлять правительству для суждения по законам»;

Следить за вырубкой леса, исправностью мостов, чистотой улиц и дворов, за противопожарными мерами;

Наблюдать за мерами и весами. Продавцов с фальшивыми мерами и весами брать под караул и доставлять в правительство, товары их опечатывать;

Беглых и беспаспортных брать под стражу и передавать в войсковое правительство; «передержателей привлекать к суждению по законам»

К «Порядку общей пользы» был разработан специальный «Штат по должности кошевого атамана и войскового правительства» . Штат предусматривал создание следующих экспедиций и отделений: паспортов и билетов, воинских, казенных и гражданских дел, дела по разным публикациям. Всего штат правительства и атамана насчитывал 18 человек, расходы на зарплату, канцелярские товары и дрова были определены в 2000 руб. Следует отметить и наличие иной точки зрения на структуру Войскового правительства. В справке 1822 г., подготовленной к «Правилам по управлению Войском Черноморским» (разработанным А.П. Ермоловым) утверждалось, что Войсковое правительство в 1794 г. состояло из войскового атамана с двумя судьями, секретарем, протоколистом и заключалось в трех повытьях и регистратуре . Указанный состав правительства документами конца XVIII в. не подтверждается.

«Завести» окружные правления, назначенные «Порядком общей пользы», удалось далеко не сразу. В сентябре 1794 г. войсковой судья А.А. Головатый доложил правительству, что «Порядком общей пользы» предположено пять окружных правлений, из них открыто только два: Фанагорийское (во главе – полковник И. Юзбаша) и Ейское (полковник Е. Чепега). Войсковой судья лично назначил полковниками в Екатеринодарское, Бейсугское и Григорьевское правление К. Белого, А. Миргородского и И. Кулика. Сообщив об этом правительству, А. Головатый предложил ему разделить землю на пять округов. Таким образом, мы можем сделать вывод, что за восемь месяцев со дня принятия решения никаких практических мер по разграничению войсковой земли предпринято не было.

26 сентября 1794 г. состоялось заседание Войскового правительства, где оно и приказало разделить земли войска на 5 округов , при этом их границы были уточнены и несколько отличались от обозначенных «Порядком».

В кубанской историографии, кажется, еще не встречалось сообщение, что в августе 1793 г. в Черномории создали особую команду «для снятия на карту войсковых земель» . Возможно, именно ее данные дали возможность разделить Черноморию на округа и выделить предполагаемые места под поселение куренных слобод. Впоследствии границы округов стали предметом длительных и ожесточенных споров, но это тема отдельного исследования.

На своей территории окружные полковники обладали значительной властью. Они вводили новые должности: базарных, береговых старшин, особых смотрителей в отдаленные селения, урочища, косы, рыбные заводы.

Помимо «Порядка общей пользы» должностные обязанности окружных правлений, войскового есаула и куренных атаманов определялись специальными инструкциями. Для окружных правлений было подготовлено особое «Наставление из войскового Черноморского правительства», созданное на основе «Устава благочиния» и лишь немного подправленное на местный лад. Обязанности полковников правлений во многом совпадали с полномочиями земских исправников или капитанов, записанных в «Учреждении для управления губерний» (7 ноября 1775 г.).

Труднее разобраться с компетенцией куренного и сельского атаманов и сельского смотрителя. Из «Наставления» для куренных атаманов войскового атамана Т. Котляревского от 10 февраля 1799 г. мы узнаем, что безусловно главным в этой триаде считался атаман куренной, а сельский выступал его помощником, выполняя все его приказания на месте в куренном селении .

Таким образом, в конце XVIII в. административный аппарат Черномории (без Екатеринодара) был представлен Войсковым правительством, войсковым есаулом, окружными правлениями, куренными и сельскими атаманами, особыми смотрителями, приставами и десятскими селений и различными чиновниками, отвечавшими за какой-то узкий участок работы (к примеру, «береговой старшина»).

В заключение несколько слов о создании административных структур в войсковом граде Екатеринодаре. 20 октября 1793 г. кошевой атаман З. Чепега назначил первым городничим Екатеринодара Д. С. Волкореза . Городничий, согласно «Учреждению для управления губерний» являлся главой администрации и полиции уездного города. Его функции определялись специальной инструкцией, во многом аналогичной инструкции капитан-исправника нижнего земского суда. Обязанности городничего Екатеринодара были определены ордером кошевого атамана З. Чепеги 19 ноября 1793 г. . Этот документ довольно часто цитировался в исторической литературе и нет смысла на нем останавливаться. Можно отметить лишь появление в городе квартальных. Документы этого периода свидетельствуют о существовании «городнического правления»: городничий, его помощник, писарь.

В августе 1798 г. атаман Т. Котляревский приказал городничему капитану Танскому иметь при «городничестве» двух квартальных и двух конных рассыльных, а от граждан города избрать десятских и сторожей .

Таким образом, порядок организации административно-полицейской власти в Екатеринодаре в конце XVIII в. можно представить следующим образом: Черноморское войсковое правительство, городничий, помощник городничего, писарь и его помощник, квартальные надзиратели, десятские, сторожа. Следует только отметить одну городскую особенность: каждый казак, проживавший в Екатеринодаре, но будучи приписанным к своему куреню, подчинялся не только городским властям, но и своему куренному атаману.

Подведем итоги. К концу XVIII в. в Черномории сложилась довольно стройная и относительно дееспособная административная система. Ее средние и низовые звенья находят свои аналоги в общероссийской, естественно имея некоторые местные особенности. Войсковое правительство представляет из себя высшую исполнительную власть и занимается военными, экономическими, культурными, социальными, религиозными вопросами. В то же время на местном уровне оно обладает и некоторыми законодательными правами (что обусловлено относительной автономией казачьего войска), и значительной долей судебной власти, являясь высшей судебной инстанцией в Черномории. При этом общероссийские законы очень гибко интерпретируются и адаптируются к старым казачьим обычаям.

Отличительной чертой административного аппарата Черномории конца XVIII являлся его ярко выраженный военно-полицейский характер.

Численность, национальный и социальный состав

Черноморского казачьего войска в конце XVIII века

В первые месяцы своего существования волонтерные команды, созданные по распоряжению князя Г. А. Потемкина, пополнялись очень медленно. К концу 1787 г. в «вольной запорожской команде» (одновременно употреблялось еще несколько названий этого воинского контингента) числилось только 600 человек . Ордером от 2 января 1788 г. Потемкин призывает С. И. Белого «употребить всемерное старание о приумножении казаков». В январских документах уже употребляется выражение «войско верных казаков», войсковым атаманом которого назначается С. И. Белый. Название «войско» еще слишком претенциозно для такой небольшой группы людей. В данном случае учитывались юридические и психологические последствия этого решения.

Динамика роста численности войска выглядела так. В феврале 1788 г. в нем состояло 732 человека, к концу марта – 1343, в мае – 1812, в июне – 2095 . В июне 1788 г. строевой состав войска был следующим: один войсковой атаман, один войсковой есаул, по 5 полковников, есаулов, хорунжих, 6 полковых старшин, 38 куренных атаманов и один артиллерийский, 104 канонира и 1973 рядовых казака .

Следует сразу оговориться, что любая статистика в отношении казачьего войска в значительной степени относительна. Немалое число казаков постоянно находилось в легальных и нелегальных отлучках. Одни просто убегали, другие уходили на заработки. Часть казаков возвращалась со службы в дома, и занималась хозяйством, многие находились в «домовых отпусках» по разным поводам. К примеру, в августе 1788 г. на гребной флотилии числилось 2245 человек, а в наличии состояло всего 1621 .

Эту, довольно непривычную для нас, картину иллюстрирует следующий документ. В рапорте на имя войскового судьи А. А. Головатого полковой хорунжий Ночевный сообщает о вербовке в войско 41 человека . Вместе с тем он вынужден доложить, что с собой привел только 13, а 28 остались в домах «в рассуждение нынешнего рабочего времени».

По сентябрьским ведомостям на получение жалованья, общая численность войска исчислялась в 4104 человека . На зиму большинство казаков распустили по домам и на заработки. Собрать их оказалось крайне сложно и только к лету 1789 г. численность войска достигла уровня прошлого года. Следует отметить крайнюю противоречивость источников. По июньской ведомости в пешей команде было 3143 человека, а по рапорту Головатого князю Г. А. Потемкину – более пяти тысяч человек . В любом случае количество людей не оправдывало расчетов князя. 4 октября он в очередной раз приказывает: «войску верных казаков Черноморских позволяется принимать всех свободных людей…» . К концу года войско имело уже более 7 тысяч человек по списочному составу, в том числе около 2300 конных.

В 1790 г. в документах фигурируют примерно те же цифры. Состав войска значительно вырос в следующем 1791 г. В ведомости 30 ноября 1791 г. численность черноморцев – 12620 человек . В это число входили 4 войсковых старшины (войсковые: атаман, судья, писарь, есаул), 27 полковников, 12 бунчуковых товарищей, 15 полковых старшин, 171 полковой есаул в чине поручика, 34 полковых есаула в чине подпоручика, 321 полковой хорунжий (прапорщики), 148 старшин без армейских чинов (т.е. всего 732 старшины) и 11888 атаманов (куренные и пушкарский), канониров, казаков. Из них действительно состояли на службе 335 старшин и 7165 казаков. К марту 1792 г. общий списочный состав войска сократился до 10 тысяч человек. В этом же году началось переселение черноморских казаков на Кубань.

В исторической литературе нет единого мнения о числе переселенцев 1792-1794 гг. А. Скальковский писал о 5803 казаках . М. Мандрика считал, что на Кубань перешло 8200 человек, а 4400 остались по разным причинам . И. Д. Попко указывал на 13 тысяч строевых казаков и «при них до пяти тысяч душ женского пола» . П. П. Короленко и Ф. А. Щербина вели речь о 17 000 душ мужского пола .

В ряде случаев эти разногласия вполне объяснимы. В источниках не всегда можно разобрать значение той или иной цифры (да и доверяться источникам можно с очень большой оглядкой). Идет ли речь только о мужчинах, или о женщинах тоже? Указаны в числе казаков только строевые или же строевые вместе с престарелыми и малолетками? К тому же нельзя установить четкую временную границу окончания переселения. Переход на Кубань крупных организованных казачьих партий завершился в 1793 г. Однако данные 1794 г. настолько отличаются от данных 1793 г., что можно говорить о настоящем потоке переселенцев и беглых в Черноморию. Поэтому указание числа переселенцев должно быть обязательно привязано к конкретному времени.

В начале 1793 г. на Тамани числилось 3947 казаков и старшин, но из них около тысячи ушло на заработки в Таврическую область. Атаман З. А. Чепега выступил в поход с командой чуть более двух тысяч человек. В колоннах А. А. Головатого находилось немногим более 7 тысяч человек. Следовательно, к сентябрю 1793 г. на Кубань перешло примерно 13 тысяч человек. Но из отрядов Чепеги и Головатого часть людей, тоже ушла на заработки, часть вернулась за семьями (и в том, и в другом случае немало казаков не возвратилось), часть казаков перешла в земли войска Донского и поселилась там.

По рапорту 1 декабря 1793 г. губернатору С. С. Жегулину численность войска показана в 11 677 человек . Из этого числа в отлучках находилось 3682 казака. Рапорты 1793 г. создают впечатление формальных отписок. В течение нескольких месяцев указываются одни и те же цифры. Действительно, кто мог хотя бы относительно точно сосчитать казаков, приходивших в Черноморию в разное время, в составе разных отрядов и партий, и расселявшихся стихийно и хаотично. Буквально через 4 года (в 1797 г.) атаман Т. Т. Котляревский в записке на имя императора утверждал, что в 1793 г. «перешло на оную землю … в числе мужского пола до 16 тысяч» .

По данным переписи, проведенной поручиком Миргородским и корнетом Демидовичем зимой 1793-1794 гг. (завершена к 1 марта 1794 г.) в Черномории проживало 12645 казаков . В отчетах высшему начальству за июль 1794 г. численность войска показана 12 544 человека . Из них взрослых и годных к службе – 7 761 человек. Остальные – престарелые, больные, малолетние. К октябрю 1794 г. строевой состав достиг 10 408 человек, общий – 14 516, к декабрю – 16 222 . Таким образом, за вторую половину 1794 г. состав черноморского войска увеличился почти на 4 тысячи (вполне возможно, что столь значительный прирост объясняется не только притоком извне, но и более точным учетом черноморцев, рассеянных по отарам, рыбным заводам, плавням).

Во второй половине 1795 г. и в 1796 г. наблюдается тенденция к снижению численности населения. С одной стороны, это было следствием решительных мер властей по пресечению бегства крепостных крестьян в Черноморию, с другой – наблюдается некоторый отток казаков в места их прежнего проживания. Свою страшную лепту внесли и болезни. По данным февраля 1797 г. общая численность Черноморского войска составила 14 416 человек . Казаков, годных к службе, 9 498, престарелых и больных – 1 594, малолетних – 3 308. В декабрьской записке 1797 г. атаман Котляревский писал: «Войско обессилело и сейчас, считая взрослых, годных к службе, престарелых, изувеченных и малолетних, всего мужского пола до 13 500 человек» .

В ведомости о состоянии войска за июль 1798 г. показано уже 18 618 казаков (т.е. за полгода увеличение на 5 тыс.) и 7 988 женщин . Годных к службе – 12 543, престарелых – 1 454, малолетних – 4 091. Но буквально через два месяца «ведомость о благосостоянии войска» от 30 сентября представляет нам совершенно другую картину .Мужчин – 13 173, женщин – 5 846. Годных к службе – 8 702, престарелых – 774, малолетних – 3 687. Столь существенное разночтение, скорее всего, объясняется издержками системы сбора информации. Не исключена и сознательная фальсификация данных.

Перепись 1800 года зарегистрировала в Черномории 23 474 мужчины и 9 135 женщин . Годных к службе 15 573, престарелых – 2 446, малолеток – 5 415. По дополнительной переписи, сделанной по приказу генерала И.И. Михельсона, выявились еще более двух тысяч бродяг.

О том, насколько «точны» были переписи населения в Черномории, красноречиво говорит одно из заседаний Войсковой канцелярии 1801 г.: «По сделанным вновь сего года переписям нашлось еще сверх означенного количества по всем куреням больше 11 тысяч 653 душ, в числе коих мужского пола 8 693, женского – 2 960, которые причитая к прежним, составят всех 32657… Это доказательство сколь нужно иметь вернейший счет людям» .

Таким образом, мы можем с осторожностью констатировать, что за 7 лет проживания на Кубани численность казаков Черноморского войска, по сравнению с первоначальным его составом на момент организованного переселения (1792-1793 гг.), увеличилась почти в три раза.

Волонтерные команды, положившие начало Черноморскому войску, первоначально комплектовались из казаков, служивших в бывшей Запорожской Сечи. В. А. Голобуцкий выделил четыре группы среди бывших запорожцев, по тем или иным причинам поступавшим в новое войско . Перед старшиной и имущим казачеством открывались перспективы служебной карьеры и получения земли. Казаки среднего достатка стремились восстановить свою собственность и освободиться от барской опеки. Бывшая запорожская беднота, владевшая крохотным хозяйством, пыталась освободиться от крепостнических пут. В четвертую группу входил полностью неимущий люд – серома, состоявшая в это время из крепостных и бездомных бурлак.

Разрешение принимать в казаки всех желающих свободных людей резко меняет облик войска. В него устремились социальные элементы, представляющие различные сословные группы русского общества. В Черноморское войско вступали мелкопоместные и беспоместные украинские дворяне. Нередко такое вступление являлось чистейшей фикцией. Новоприписанный казак продолжал преспокойно жить дома, даже вне территории войска, получив документы о бессрочном отпуске или нарядив от сего наемника. Этих людей привлекали экономические выгоды, связанные с поступлением в войско.

Под протекцию войска стремились попасть торговцы и дворяне, промышлявшие торговлей. Поступив в казаки, они выходили из податного сословия, а поставив вместо себя наемника, исключали и трагические превратности бранной жизни.

Поступали в новое войско и представители других казачьих войск. Это, прежде всего бывшие реестровые казаки Левобережья, стремившиеся вырваться от помещиков. В именном списке казаков 1793 г. мы практически в каждом курене встречаем выражение: «из гетманских казаков», «из малороссийских казаков» . Здесь же упоминаются донские и чугуевские казаки. Есть свидетельства о поступлении в черноморцы казаков Бугского полка.

Немало среди черноморских казаков встречается вышедших «с польской службы жолнер». Нередки случаи зачисления в казаки отставных солдат и офицеров русской армии. Значительную группу в войске составляли разночинцы.

В списках казаков часто встречаются «казенного ведомства поселяне», люди «мужицкого звания» и «неизвестно какого звания». Это и не удивительно, так как только одним повелением Г. А. Потемкина в казаки было зачислено 4 569 поселян Екатеринославского наместничества . Большое количество беглых из разных областей России выявил В. А. Голобуцкий. Для этих людей поступление в казаки означало легализацию своего положения. Основную массу беглых составляли крепостные крестьяне, но встречались преступники и дезертиры.

Значительных размеров достигла практика комплектования войска «сверху». В казаки зачислялись люди различного социального происхождения не только по приказам Г. А. Потемкина, но и генерал-майора де Рибаса, князя Н. В. Репнина, М. И. Кутузова и других военачальников русской армии. Поэтому уместно задаться вопросом: какое же количество в Черноморском войске составляли бывшие запорожцы?

По подсчетам И. В. Бентковского, в 1795 г. «истых сечевиков» насчитывалось только 30 %, «охотников» из свободных людей – 40 %, «прочих» – 30 % . Методика получения этих цифр не совсем понятна и, возможно, не вполне корректна. Ф. А. Щербина просто констатировал: «… в Черноморское войско записалось много лиц, не имевших никакой связи с Сичью» .

Определенную помощь в разрешении этого вопроса могут оказать материалы упомянутой нами переписи 1793-1794 гг. Из 12 645 казаков бывших запорожцев показано в ней 5 503 человека, то есть приблизительно 43 %. Эти цифры, конечно, относительны. В числе «запорожцев», бесспорно, присутствует немало беглых (это легко подтверждается документами), создавших себе более или менее убедительные легенды. Приток беглецов на Кубань, принимавший порой, по словам В. А. Голобуцкого, «черты организованного переселения», должен был неуклонно снижать процент бывших запорожцев среди черноморских казаков.

Источники комплектования и пополнения Черноморского казачьего войска определили его многонациональный состав. По словам Ф. А. Щербины, в собранное из разных мест разноплеменное войско вошли великороссы, поляки, литовцы, молдаване, татары, греки, немцы, евреи. В. А. Голобуцкий отмечал случаи поступления в казаки еще и болгар, сербов, албанцев. Подтверждение словам историков мы находим во многих документах, вышедших из казачьей среды. Скажем, на заседании Войскового правительства 16 марта 1794 г. говорилось: «Старшины и казаки при собрании сего войска поступили на службу из разных мест Российской империи и Польской области» .

В высших эшелонах черноморской старшины мы встречаем «польской породы» войскового писаря и. Подлесецкого. Примечательна история хорошо известной черноморской семьи Бурносов. Основатель рода Петр Бурнос – поляк Пинчинский. В начале XIX в. он усыновил абадзехского мальчика. Родной сын Петра Бурноса – Корней, взял в семью еврейского мальчика. Спустя несколько десятилетий приемный сын П. Бурноса писал: «Василь Корнеевич Бурнос – поляк, я – черкес, Старовеличковский Бурнос – еврей» .

Сохранилось значительное число документов о поступлении в казаки адыгов, евреев, армян, греков и представителей других национальностей . Однако, признавая полиэтничный состав войска, мы вполне солидарны с Ф. А. Щербиной, утверждавшим, что представители других национальностей просто «тонули» среди малорусского населения.

Малороссийское происхождение большинства черноморских казаков косвенно подтверждают куренные и полковые списки, где явно преобладают украинские фамилии. Правда, стоит оговориться, что фамилии (клички, прозвища) не всегда служат надежным ориентиром. Подлинная фамилия войскового полковника Алексея Высочина оказалась Цвень (в ряде документов – Цвененко), полковника Ивана Павловича Великого – Губарь. Под фамилией Мельниченко записался некий молдаванин, а отцом сотенного есаула Греднева был «прусский Эдельман Грейф» .

Не следует доверять и таким этномаркирующим фамилиям как Бессараб, Цыган, Болгарин, Литвин и пр. Настоящая фамилия капитана Ляха была Шанька. Этноним «Литвин» мог означать (в зависимости от того, кто составлял документ) и жителя северной Украины, и белоруса, реже поляка, а то и просто католика.

Но процент подобных погрешностей невелик. Малороссийское происхождение подавляющего числа черноморских казаков подтверждает огромное количество документальных источников, содержащих такую стандартную формулировку: «… он породы малороссийской, звания казачьего».

Трехэтапное переселение на Кубань в первой половине XIX в. более ста тысяч малороссийских казаков (фактически крестьян) окончательно определило этническое лицо черноморского казачества.

Заключение

Переселение Черноморского казачьего войска на Кубань никак не отнесешь к числу ординарных событий в русской истории конца XVIII века. Как ни парадоксально, но мы не сформулировать документально обоснованные причины, вызвавшие к жизни это событие. Слабость источниковой базы заставляет исследователей действовать в рамках формальной логики и прибегать к методу экстраполяции. Назовем несколько, на наш взгляд, «очевидных» причин: необходимость постоянного русского военного присутствия на Северо-западном Кавказе, создание оборонительной линии вдоль новой южной границы империи; колонизация и экономическое освоение прикубанских земель; удаление с западной границы беспокойных элементов, постоянно контактировавших с турецкими казаками; уничтожение забужского «моста» (термин В. А. Голобуцкого) для беглого населения правобережной и Левобережной Украины; перераспределение земель в междуречье Буга и Днестра и, в связи с этим, поиск для войска новой территории… Можно привести еще целый ряд причин, но самом деле статус «очевидных» они могут приобрести лишь не репрезентативной источниковой базе. К сожалению, и сегодня остаются актуальными слова Голобуцкого, высказанные полвека назад: «Какие именно конкретные соображения оказались решающими в вопросе о переселении войска из-за Буга на Кубань, сказать трудно» . Пока мы с трудом понимаем логику принятия решений в высших эшелонах власти и алгоритм их претворения в жизнь.

Очевидно, что в первоначальном проекте правительства, речь шла о выделении черноморцам лишь «острова Тамана». Когда впервые появилась формулировка «Тамань с окрестностями оной», кто ее автор, как локализовались эти «окрестности» – на эти вопросы точного ответа пока нет.

Вполне определенно мы можем заявить, что решение о выделении земель войску уже было принято, и только после этого в Кош поступил приказ о направлении в столицу депутации для получения на эти земли жалованной грамоты. Вместе с тем, разработка в Коше прошения на имя императрицы и инструкции главе делегации, ясно свидетельствуют об аморфности плана правительства и о реальных шансах казачества внести в него более выгодные для себя условия.

В кубанской историографии дипломатическая деятельность А. А. Головатого в Петербурге, переполненная заимствованиями из беллетристики, сильно напоминает приключенческий роман . Как явствует из писем самого войскового судьи, никаких переговоров с императрицей он не вел, интересы войска представлял В. С. Попов. Вместе с тем, мы не склонны преуменьшать роль главы депутации в успехах войсковой дипломатической миссии. Ловкий и находчивый войсковой судья А. А. Головатый имел в столице широкие связи, умел ладить с «сильными» мира сего, и потому опосредованно мог влиять на ход принятия решений.

Значительный корпус источников по истории гребной казачьей флотилии позволили установить все основные этапы ее подготовки к переселению. К своим заслугам автор может отнести уточнение места и времени отплытия флотилии на Тамань, анализ ее количественного и качественного состава (по типам судов), разработку проблемы численности первого десанта.

Анализ документов сухопутных переселенческих партий позволил выявить первоначальный план переселения, предусматривающий переход отряда атамана З. А. Чепеги через Крым на Тамань. Отказ от этого пути и выбор северного направления маршрута движения был обусловлен рядом «технических» проблем. Кстати, именно отряд атамана, а вовсе не К. Кордовского, стал второй переселенческой партией. Воссоздана (вслед за П. П. Короленко) реальная – по срокам и последовательности отправления в поход – картина движения переселенческих партий, полностью искаженная Ф. А. Щербиной.

С особым интересом автор писал раздел «Основание куренных селений». Сбор материалов для него продолжался добрых 15 лет – ведь это не основная тема наших научных интересов. И только после того как были просмотрены (буквально подряд) все дела этого периода, хранящиеся в ГАКК, автор прочитал свои выписки, обобщил их и пришел к неожиданным для него самого выводам. Выяснилось, что весной – летом 1794 г. куренные селения (во всяком случае подавляющее большинство из них) еще основаны не были. Мало того, основание селений по восточной границе в 1794 г., представляется маловероятным. Пока прямых документальных подтверждений реального их существования в этом году нами не обнаружено. С другой стороны, по крайней мере, два куренных селения, существовали еще до 1794 г. На наш взгляд, уместно вести речь о юридическом (1794 г.) и фактическом основании куренных селений. Такая градация представляется уместной еще и потому, что многие из куренных селений разместились в уже существовавших поселениях (слободах). Менялось только название, а сам населенный пункт функционировал уже с 1792 или 1793 г. Впрочем, вопрос остается дискуссионным.

Вопрос же о месте основания первых куренных селений оказался еще более сложным и, к тому же, фальсифицированным. Все приводимые в исторической литературе сведения восходят к ведомости конца 1795 г. Но документы явно свидетельствуют о переводе значительного числа селений в течение 1795 г. на новые места.

Таким образом, автором актуализировано множество мелких лакун и «белых пятен» в истории миграции черноморских казаков на Северо-западный Кавказ. Вроде бы давно известна общая канва этих событий российской истории конца XVIII в., но «мозаика» исторического процесса кажется неясной без уточнения каждой маленькой детальки. Если автор для читателя смог прояснить хоть какой-нибудь факт ранней истории черноморского казачества, он считает свою цель выполненной.

Материалы

к публикации подготовили:

Т. И. Сержанова, В. Г. Маркарьян

Примечания

1. Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Т. 1, 2. Екатеринодар, 1910, 1913; Шевченко Г.Н. Черноморское казачество в конце XVIII- первой половине XIX в. Краснодар, 1993; Очерки истории Кубани (под ред. В. Н. Ратушняка). Краснодар, 1996.

2. Бондарь Н. И. Кубанское казачество (этносоциальный аспект) // Кубанское казачество. История, этнография, фольклор. М., 1995. С. 10.

3. Щербина Ф. А. Указ. соч. Т. 1. С. 505.

4. Шевченко Г. Н. Указ. соч. С. 12.

5. Короленко П. П. Предки черноморских казаков на Днестре. Б/м, б/г.

6. Он же. Первоначальное заселение черноморскими казаками Кубанской земли// Известия ОЛИКО. Вып. 1. Екатеринодар, 1899.

7. Дмитренко И. И. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. Т. 3. СПб, 1896. С. 673.

8. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 296. Л. 1.

9. Туренко А. М. Исторические записки о войске Черноморском. Киевская старина. 1887. Т. 17 (март). С. 510.

10. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 161. Л. 59.

11. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 169. Л. 13.

12. ПСЗ. Т. 27. 1802. СПб, 1830. Ст. 20508.

13. Копии Императорских грамот и других письменных актов, принадлежащих Кубанскому казачьему войску // Кубанский сборник. Т. 8. Екатеринодар, 1901. С. 287.

14. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 338. Л. 3.

войска на Кубань / Б. Е. Фролов. - С. 43-46. - ... Колесов. - Краснодар, 2005. - Вып. 4: Переселение Черноморского казачьего войска на Кубань / Б. Е. Фролов. - С. 36-41. - ...

Самоуправление в Черноморском казачьем войске с конца XVIII в. по 1860 г.

Список использованных источников и литературы

1.Организация власти и управления на Кубани

После падения Запорожской Сечи казаки разбрелись по территории Малороссии. В 1780 году, объезжая подвластные земли, князь Г. Потемкин замечал, что многие пространства границ России с Турцией, Крымом и Польшей слабо укреплены. Тогда-то он и вспомнил о бывшем «вольном товариществе», которое цепью аванпостов закрывало весь Юг России от неприятеля. Возникла необходимость его восстановления. С этой целью 1 июля 1783 года вышла следующая прокламация: «...кои в бывшем войске Запорожском служил и... приглашать из них охотников к служению в казачьем звании...»384. К 1784 году собралось 5300 человек «самого отличного воинства», которые изъявляли желание быть принятыми на службу385. Войско строилось по образцу Донского и получило название Черноморского. В 1787 году из него уже составили конвой императрицы при ее посещении южных регионов России, и они «восхищали всех своею ловкостью и молодечеством». Начавшаяся война с Турцией 1787-1791 годов показала, насколько нужны были казачьи отряды. Генерал Дашков писал: «Казаки Черноморские, движимые духом усердия...в различных действиях против неприятеля, многими мужественными подвигами оказали опыты отличной своей храбрости и соревнования на пользу службы». На этой войне казаки потеряли первого черноморского кошевого С. Белого, вместо него был назначен 3. Чепега. С 1784 по 1792 годы бывшие запорожцы обращались к центральной власти с просьбой об определении места для совместного проживания, несколько раз отправляли делегации в Санкт-Петербург.

Наконец, в 1790 году Черноморскому войску была отведена земля между реками Днестром и Бугом, здесь казаки основали 25 поселений и множество хуторов. Административный центр располагался в селении Слободзе, где находились атаман, судья, писарь, есаул. Учреждены были также три паланки: Березанская, Поднестрянская, Кинбурнская. Прожили здесь казаки недолго, около трех лет. Уже в 1792 году черноморцы получили разрешение переселяться из-за Буга на Таманский или Фанагорийский полуостров. Эти земли они приобрели благодаря своим заботам, неоднократным прошениям к Г.А. Потемкину, Екатерине II, депутатским делегациям во главе с А. Головатым в Петербург. Вместе с новыми территориями казаки получали привилегии на пользование рыбными промыслами, добычу соли, занятие хлебопашеством и скотоводством.

До переселения бывших запорожцев на Кубань административное устройство Войска не имело правового выражения в центральном законодательстве. Только после издания Жалованной грамоты Екатериной II от 30 июня 1792 года наступил период юридического оформления организации власти и управления. Ф.А. Щербина писал: «...в этой грамоте были выражены те начала, которые легли потом в основу общинного самоуправления черноморских казаков...». На основе вышеуказанного документа Войско представляло собой юридическое лицо с землей, отданной в коллективную собственность, в обязанность которого входила охрана новых пограничных рубежей. Казакам утверждались штаты и ежегодное жалованье, назначались привилегии в виде свободной внутренней торговли, продажи вина. Были дарованы войсковые клейноды: знамя и литавры. В административном отношении определялся порядок управления Войском. По военной части оно подчинялось таврическому губернатору, которому необходимо было представлять двухнедельный рапорт «о благосостоянии Войска и обо всех важных происшествиях», но в тоже время у черноморцев оставалось свое войсковое правительство, состоящее из атамана, судьи, писаря. Порядок внутреннего управления должен был сообразовываться с «Учреждениями об управлении губерниями». Вместе с тем компетенцию войскового правительства составляли суд и наказания по маловажным преступлениям. Серьезные правонарушения рассматривались в канцелярии таврического губернатора, где выносился окончательный приговор по существующим законам. Из этого документа можно сделать следующие выводы: требование привести управление Войском в соответствие с учреждениями о губерниях не давало ни малейшей надежды на восстановление такого самоуправления, которое существовало в Запорожской Сечи. В то же время, отсутствие указания на порядок замещения должностей и характер местной администрации разрешало некоторые формы демократии. Следовательно, правительство допускало известные элементы самоуправления, сохранив при этом за собой свободу в любой момент привести их в соответствие с «Учреждениями об управлении губерниями».

В 1794 году кошевым атаманом Захарием Чепегой, войсковым судьей Антоном Головатым, писарем Терентием Котляревским был разработан документ, получивший название «Порядок общей пользы». Он определил организацию внутреннего управления в Черномории, территориальное устройство, условия несения военной службы. Составленный казачьей старшиной документ получил одобрение в правительственных кругах. По этому акту для управления Войском учреждалось правительство, « в котором заседать должны атаман кошевой, войсковой судья и войсковой писарь» т.е. составители «Порядка общей пользы». Кроме этого было создано пять окружных правлений, которые подчинялись войсковому правительству и назначались им. В каждое окружное правление назначалось по одному полковнику, писарю, есаулу и хорунжему. Под их руководством находилось пять округов, на которые была разделена в административном отношении войсковая территория: Екатеринодарский, Тамано-Фанагорийский, Бейсугский, Ейский, Григорьевский. В обязанности окружных правлений входил контроль и охрана установленных старшиной порядков в Войске. Через каждые семь дней они обязаны были давать отчет «о благосостоянии» жителей округа войсковому атаману. «Порядок общей пользы» предписывал окружным правлениям: «попечение о заведении жителями хлебопашества, мельниц, лесов, садов, виноградов, скотоводства, рыболовных заводов...также между людьми встречающиеся ссоры и драки голословно разбирать, обиженных защищать, свирепых укрощать, злонравных исправлять, сирот и вдов заступать и во всем помогать... не покоряющихся власти и не почитающих старейшин, по мере преступления штрафовать, а содеявших важное преступление к законному суждению присылать в войсковое правление».

Деятельность окружных правлений регламентировалась не только «Порядком общей пользы», но и специальной инструкцией, составленной на основе и некотором дублировании «Устава благочиния и взыскания». Так, в их обязанность входило: «Во-первых, иметь бдение, дабы в округе были сохранены благочиние, добронравие и порядок; второе, чтобы предписанное законами полезное повсюду в округе исполняемо и сохраняемо было; и -третье, окружное правление одно в округе право имеет приводить в действие повеление сего правительства» . Кроме контроля за хозяйственными делами, торговлей, «чтобы никто запрещенным не торговал в округе и через округу не возил запрещенного», регулированием цен на продовольственные товары, окружные правления должны были выполнять полицейские функции, наблюдать, «чтобы в округе никто беглых людей не принимал, не держал и не укрывал». Эти статьи во многом повторяли общероссийские указы - «Учреждения об управлении губерниями» и «Устав благочиния».

В инструкции также были определены права и обязанности полковника, как главного начальника окружного правления в Войске, которые совпадали с полномочиями губернского земского исправника или капитана.

«Порядок общей пользы» предусматривал строительство четырех окружных центров: Фанагории, Бейсуга, Ейска, Григорьевска. Войсковой столицей стал город Екатеринодар с сорока куренями-казармами «ради собрания Войска, устроения довлеемого порядка и прибежища бездомных казаков»402. Во главе его стоял куренной атаман, который должен был «безотлучно пребывать в нем» и выполнять военно-административные функции, являясь посредником между черноморским правительством и местной администрацией. Он избирался жителями Екатеринодара один раз в год «из достойных людей» города.

Каждое окружное правление имело свою печать (Екатеринодарское - «казак, водружавший ратище в землю»; Фанагорийское - «лодка»; Бейсугское - «рыба»; Ейское - «казак, стоящий с ружьем в карауле»; Григорьевское - «казак, сидящий на коне»).

Таким образом, «Порядок общей пользы» во многом отвечал интересам черноморской старшины, закреплял ее имущественное и правовое превосходство над массой рядового казачества. Сосредотачивал в их руках экономическую и политическую власти: право потомственного владения кубанскими землями, хуторами, мельницами, рыболовными заводами; эксплуатацию простого народа; избрание на высшие войсковые должности. Элементы самоуправления, затронули лишь низшие ступени военной и административной сферы, в частности, выборы куренного атамана (об этом мы поговорим далее).

Однако не всегда действующие в Черноморском войске порядки укладывались в рамки приведенного документа. Кубанский историк начала XX века И. Дмитренко замечал, что в 1795 году находящийся в польском походе кошевой 3. Чепега от своего и старшин имени дает согласие на выбор есаула оставшемуся на Кубани обществу в лице старшин и обер-офицерских чинов. Просуществовавший некоторое время порядок избрания старшин на должности не может считаться признаком самоуправления в Войске, поскольку право быть выбранным в органы местного управления принадлежало лишь лицам дворянского сословия, произведенным в офицерские чины, а это соответствовало закону «Учреждений об управлении губерниями». В соответствии с этим документом 17 мая 1795 года А. Головатому поступил ордер, согласно которому всем казакам, проживавшим на Кубани, должны были выдаваться паспорта на право выезда за пределы Черномории. Этот акт уравнивал положение казачества с остальным населением России.

Таким образом, центральная власть вела постоянный контроль за действиями войскового правительства. Давая черноморской старшине некоторую самостоятельность в вопросах внутреннего устройства, она вводила ограничения в области казачьего самоуправления. Такая система отвечала интересам царского аппарата и не имела принципиальных отличий от общероссийских положений.

С приходом к власти Павла І в общественной жизни Кубани произошли существенные изменения. Приказом императора от 18 февраля 1801 года упразднялось войсковое правительство. Вместо него, для того «чтобы управление дел до оного... восприяло лучшим образом...» учреждалась войсковая канцелярия, подразделявшаяся на шесть экспедиций: первая - для «дел криминальных», вторая - для «гражданских и тяжебных», третья - для «казенных», четвертая - для «межевых», пятая - для «полиции» и шестая - «сыскное начальство, соответствующее земскому суду». Канцелярия получала права губернского правления, ее членами являлись войсковой атаман, два офицера от Войска, прокурор и генерал от правительства, на которого возлагались обязанности первоприсутствующего. Дальнейшие изменения имели цель унификации управления казачьими войсками для приспособления их к интересам империи. В судейские должности ежегодно назначались «способные и благонадежные люди» из дворянского общества406. Исходя из рассматриваемого закона, высшее управление Черноморским войском сосредотачивалось в руках определенной социальной группы казачества - старшин и офицерства. Вопросами гражданской части ведал Сенат, куда ежегодно посылался отчет о состоянии дел в войсковой канцелярии, а по военным - поступал в Военную коллегию. Управление в Черномории строилось на «основании общих узаконений Всероссийской империи».

Произошли важные изменения в определении лиц на должность войскового атамана. После смерти Захария Чепеги казаки по своему старинному обычаю на общинной раде провозгласили своим головой А. Головатого, но он умер в Персидском походе, так и не узнав о своем назначении. Указом царя от 27 июня 1797 года на это место был назначен подполковник Т.Т. Котляревский, который стал первым атаманом Черноморского войска, выбранный императором, а не избранный в среде товарищества. Казачество долго не соглашалось с этой кандидатурой (Т. Котляревский пробыл в этой должности два года, после него назначили Ф. Бурсака), на стихийных сборах производило свой выбор старшин, хотя причина недовольства крылась не в личности атамана, а в самом факте назначения черноморского правительства сверху. Для устранения дополнительных причин беспорядков в рядах простого казачества Павел I отменил звания войсковых писаря и судьи. Кубанцам пришлось смириться и с этим постановлением.

Назначение в черноморскую канцелярию доверенных от центрального правительства лиц, помимо выраженного самим этим фактом недоверия, связало местные органы власти в области самостоятельных действий и начинаний. Руководящие посты в Войске по-прежнему принадлежали старшинам и выделявшейся на общем фоне группе кубанского дворянства, которое выбирало из своей среды двух офицеров - членов канцелярии. Так, 4 апреля 1801 года были избраны подполковники Кардовский и Еремеев. Аналогично проходили выборы в экспедиции. Таким образом, в состав войскового правительства в 1801 году вошло 12 человек, все они являлись представителями дворянского сословия. Кроме них в этот орган власти назначались императором черноморский атаман подполковник Ф. Бурсак и генерал-лейтенант Кираев. Элементы самоуправления оставались лишь в куренном правлении.

В царских грамотах 1801 года подтверждались привилегии Войска на рыбную ловлю, охоту, добычу соли, «право пользоваться свободною внутреннею торговлею и вольной продажей вина на землях войску принадлежащих...».

Изменения, проведенные Павлом І в организации управления на Кубани, способствовали росту злоупотреблений верхушки. Так как возросло количество чиновников, а система контроля над их действиями не была создана. Это привело к взяточничеству, своевольству, скоплению нерешенных дел и т. п. За превышение властных полномочий был снят первоприсутствующий в войсковой канцелярии генерал-лейтенант Кираев. Вместо него назначался генерал от инфантерии Дашков, который в 1801 году сообщал в Сенат о «растрате в знатном количестве войсковых сумм и других сборов...», а также о большом числе нерешенных дел, находящихся в черноморской канцелярии и других присутственных местах. Такие серьезные нарушения не могли остаться незамеченными, поэтому из правительства следовали приказы с требованиями «произвести самое строгое обследование, общее с войсковой канцелярией...приведя все сии злоупотребления в ясность...». Началась работа по искоренению недостатков, о чем говорят собранные в Государственном архиве Краснодарского края доносы на злоупотребления местной властной верхушки, написанные простыми казаками. Все вышесказанное требовало серьезных изменений существующих порядков.

Указом императора Александра I от 20 марта 1802 года войсковое правление на Кубани было реорганизовано по образцу управления войском Донским. Теперь оно состояло из атамана, двух непременных членов и шести асессоров. Присутствие особого генерала от правительства отменялось. Войсковой прокурор Черномории подчинялся таврическому губернскому прокурору. По гражданской части казаки находились в ведении Сената, а по военной - военной коллегии. Новый порядок управления вводил избрание съездом офицеров двух непременных членов и четырех асессоров, то есть предусматривал выборное начало. 12 мая 1802 года в Екатеринодаре проходили выборы, на которые собралось 159 офицеров, среди которых присутствовали представители Александра I - генерал Дашков и войсковой прокурор Тарновский. Большинством голосов в непременные члены были избраны подполковники Е. Чепега и К. Кордовский, а в асессоры - капитаны Г. Кухаренко, Животовский, Кифа и поручик Порывай.

На основании этих преобразований Черномория разделялась на четыре земских сыскных начальства: Екатеринодарское, Бейсугское, Ейское и Таманское, а пятое, Григорьевское, ликвидировалось. К 8 июля эти управления были укомплектованы штатом чиновников, состоявших из начальника, двух членов и секретаря. В преобразованной войсковой канцелярии ликвидировались все экспедиции, за исключением «управы благочиния» полицейской, на которую возлагались широкие полномочия от «наблюдения за порядком» до «приохочивания к умножению хлебопашества». Она находилась под «точным и единственным ведомством войскового атамана». Такая организация власти и управления на Кубани просуществовала в течение 25 лет.

В знак благодарности за охрану границ от закубанских народов император счел нужным вручить черноморцам знамя и высочайшей грамотой от 27 июля 1803 года Александр I подтверждал данные казакам Екатериной II и Павлом I права на: землю, пользование ее недрами (охота, рыбная ловля, добыча соли), свободную внутреннюю торговлю, вольную продажу вина. Таким образом, можно говорить о сохранении элементов самоуправления в виде дарованных Войску привилегий.

До 1820 года черноморское правительство по военной части подчинялось крымскому инспектору, по гражданской находилось в ведомстве таврического губернского начальства. По указу Сената от 11 апреля 1820 года гражданское управление сосредоточивалось в руках кавказского губернского начальства, а военное - подчинялось начальнику Отдельного Грузинского корпуса.

В результате всех этих преобразований на Кубани в несколько раз увеличился чиновничий аппарат, а вместе с тем возросли волокита, взяточничество, казнокрадство, беспорядки в управлении, превосходящие «всякое воображение». Это видно из доклада командира Отдельного Кавказского корпуса генерала от инфантерии А.П. Ермолова, который проводил ревизию Черноморского войска в 1821 году. Все эти нарушения, по его мнению, происходили от «недостатка положенных правил, которыми необходимо руководствоваться каждому должностному лицу...». Поэтому в 1821 году под руководством самого А.П. Ермолова был разработан «Проект Положения об управлении Черноморским войском», который 13 августа 1824 года представили на высочайшее утверждение в Правительствующий Сенат. Но общественно-политическая обстановка в стране, в частности, восстание декабристов, отложили принятие закона. 26 апреля 1827 года на Кубани вводилось новое управление, отразившее усиление феодально-крепостнической реакции, после известных событий. От предложений генерала А.П. Ермолова по многим вопросам пришлось отказаться. По новому положению управление краем передавалось войсковой канцелярии, которой были подчинены четыре земских начальника и полиция города Екатеринодара. В состав канцелярии входили войсковой атаман - председатель, два непременных члена, три асессора, семь столоначальников, журналист, казначей и экзекутор. В помощь им назначалось два секретаря. Канцелярия делилась на две экспедиции: воинскую, ведавшую полицейскими делами и вопросами Войска; экономическую, занимавшуюся хозяйственными проблемами. В такой структуре наблюдалось сходство с управлением, установленным Николаем I в центре. Кроме того, при войсковом атамане находилась особая канцелярия под непосредственным руководством командира Особого Кавказского корпуса. Она занималась секретными, пограничными и другими делами. В результате этих изменений в Черномории в несколько раз увеличился чиновничий аппарат.

Положение 1827 года вводило «особый» военный и гражданский суд, по которому городской полиции разрешалось приводить приговоры к исполнению и наказывать жителей Войска (только не из дворян) за своевольство, нарушение общественного порядка, кражи на сумму от 20 до 100 рублей и другие маловажные проступки. Наказания могли быть следующими: штраф, не превышающий 25 рублей, содержание под арестом до семи дней, общественные работы не более четырнадцати дней, телесные наказания до ста ударов розгами. Все важные преступления передавались в Кавказский областной суд.

Преобразовывалось и местное правление. Вместо существовавших ранее в каждом курене трех начальников - смотрителя, сельского и куренного атаманов, оставался один куренной, в помощь которому назначалось два судьи и писарь. В их обязанность входило решение административных, судебных и казначейских дел. Глава станичной администрации избирался один раз в год из казачьей среды и подлежал утверждению черноморской канцелярией.

«Положение» регламентировало назначение царем войскового атамана, а непременных членов и полицмейстера города Екатеринодара - командиром отдельного Кавказского корпуса. Асессоры выбирались чиновниками через каждые три года. Возглавил новую войсковую канцелярию на Кубани генерал А.Д. Безкровный, участник Отечественной войны 1812 года. Приказом от 2 октября 1827 года император Николай І в «ознаменование особого благоволения к казачьим войскам», назначил наследника престола «атаманом всех казачьих войск», а А. Безкровный был переименован из войскового в наказного атамана. Это звание носили и его преемники.

Перемены в управлении не изменили тяжелых условий службы и жизни казаков, не избавили от укоренившихся в Войске беспорядков. Попытка генерала А.Д. Безкровного крутыми административными мерами ликвидировать злоупотребления в среде чиновников привела к отстранению от должности самого наказного атамана. Прибывший в Черноморию граф Н.Ф. Паскевич, занявший сторону «проворовавшейся верхушки», 11 ноября 1830 года снял с занимаемого поста незаслуженно оклеветанного атамана. На его место был назначен генерал Н.С. Заводовский, которого высоко ценил Николай I за участие на стороне правительства в событиях 14 декабря 1825 года.

Ухудшающиеся условия жизни на Кубани требовали более глубоких изменений в управлении казачьим войском. Вопрос о его преобразовании поднимался еще в 1829 году, когда с этой целью в городе Ставрополе была создана специальная комиссия, правда, не заявившая о себе никакими дельными предложениями. Спустя три года, в 1832 году, указом императора образовывался комитет, в задачу которого входила выработка нового положения об управлении Черноморией.

В его состав вошли: генерал - майор Шипов, статские советники Высоцкий, Ушаков, Чекалов, правитель дел седьмого класса Чуйкевич и коллежский секретарь Пчелинский. Комиссия провела огромную работу: собрала все сведения о состоянии Войска, просмотрела огромное количество правительственных документов, обозрела состояние дел в присутственных местах, принимала жалобы простых казаков о нарушениях в чиновничьей среде. В результате был создан наиболее полный и юридически обоснованный акт казачьего законодательства. «Положение о Черноморском казачьем войске» было утверждено Николаем I и вступило в силу 1 июля 1842 года.

Документ делился на четыре части: первая - общий состав, обязанности и преимущества казачьего войска; вторая - военное и гражданское правительство в совокупности; третья - военное, и четвертая - гражданское управление. В основу «Положения» легли права казачества на землю: «Войско владеет принадлежащими ему землями по грамотам, в разные времена пожалованным». Официально признавалось, что население Черномории, кроме казаков, состояло из дворовых людей, принадлежащих чиновникам, выходцев из Крыма и Кубани, проживающих в селениях Ады и Ангелинской.

В военном и гражданском отношении Войско подчинялось военному министерству, по департаменту военных поселений, а также командующему на Кавказской линии и в Черномории. Непосредственным начальником на Кубани оставался наказной атаман, назначавшийся приказом императора и Правительствующего Сената. По военной части он имел права начальника дивизии, а по гражданской - губернатора. Ежегодно наказной атаман представлял отчет о состоянии Войска военному министерству (в РГИА сохранились такие отчеты, см. Ф. 1286.). Ближайшим помощником атамана являлся начальник штаба, входивший в состав войскового дежурства, где так-же заседали: дежурный штаб-офицер, старший адъютант, обер-аудитор. Помимо их к военному управлению относились: комиссия военного суда, окружные и станичные начальства. По части гражданского управления назначались войсковое правление во главе с наказным атаманом, врачебная управа, почтовая контора, торговый словесный суд, прокурор и полиция города Екатеринодара. Правление делилось на четыре экспедиции: исполнительную, хозяйственную, поземельную, гражданскую. В каждой из них заседал асессор и контролер.

Территория Кубани подразделялась на три округа: Таманский, насчитывающий 21 станицу с населением 19334 человек, Екатеринодарский - 20 станиц, 21064 человек, Ейский - 19 станиц, 19083 человек. Таким образом, в Черномории было всего 60 станиц с общей численностью населения 59481 человек. В окружное правление входили суд, сыскное начальство, словесный мировой суд, окружные стряпчие.

«Положение» 1842 года и дополнения к нему 1848 года упорядочили формы управления Войском, ввели четкое разграничение гражданской и военной власти, усилили контроль над действиями чиновников. Однако это не привело к значительному сокращению злоупотреблений в их среде. Начальник войскового штаба, исполнявший роль наказного атамана генерал Г.А. Рашпиль в течение десяти лет держал на стене кабинета нагайку, с помощью которой пытался усмирить взяточников. Но даже такими своеобразными мерами бороться с чиновниками было невозможно, так как последние опирались на поддержку высшей администрации.

В феврале 1860 года на карте российской империи появилась новая административная единица - Кубанская область. Не объясняя причин ее образования, император Александр II повелел: правое крыло кавказской линии (пространство от северо-восточного берега Черного моря до верховьев реки Малки) именовать Кубанской областью, левое - Терской, а все пространство этих новообразованных областей и ставропольской губернии называть Северным Кавказом (сама Кавказская линия упразднялась). 19 ноября 1860 года последовало новое предписание императора: Черноморское войско переименовать в Кубанское казачье войско, с включением в его состав некоторой части Линейного войска и земель, ранее не принадлежащих черноморцам. Эти преобразования преследовали следующие цели: упростить многоступенчатую и громоздкую систему управления, сложившуюся до 1860 года, придать ей большую гибкость, а также упорядочить территориальные границы, подведомственные конкретным юридическим лицам. Окончательно границы области установились в 1864 году. На западе оно омывалось Азовским морем, керченским проливом и частью Черного моря; на юге отделялась Главным кавказским хребтом от Черноморского побережья и кутаисской губернии; на востоке - Эльбрусом и его отрогами от Терской области, а также граничила со ставропольской губернией, от которой разделялась рекой Еей ее притоками Кугоеей, и на севере - с Донским войском. В основу административного устройства Кубанской области легло право собственности войска на землю.

Таким образом, вопросы организации власти и управления Черноморией занимали не только местную администрацию, но и правительство. Начиная, с 1797 года центральной властью упразднялся порядок выбора войскового атамана и других должностных лиц. На все главные посты приказом императора назначались преданные ему чиновники. Это было прямым посягательством на основы общинного самоуправления, существовавшего в Запорожской Сечи и в первые годы жизни казаков на Кубани. Все дальнейшие постановления правительства («Положения...» 1801, 1802, 1827, 1842 годов) имели цель приведения управления Черноморией в соответствие с общероссийским законодательством. Учрежденные войсковая канцелярия и другие присутственные места Кубани были переполнены чиновниками, послушно проводившими политику, выражавшую интересы монархии. Отсюда вытекали беспорядки в управлении, волокита, взяточничество, что было присуще для всей России середины 50-х годов XIX века.

запорожский казак кубань черноморский войско

2.Куренное (станичное) и хуторское управление в Черномории

Об организации власти и управления в Черноморском казачьем войске уже говорилось в данной работе. Теперь остановимся на вопросе о куренном, хуторском управлении в конце XVIII - первой половине XIX веков.

Низшей военно-административной единицей на Кубани являлся курень. До конца 1793 года черноморские селения подчинялись кордонным начальникам. Занятые охраной пограничной линии по реке Кубани, они не вникали в дела казачьих сел. В жалобах черноморцев говорилось, что кордонные начальники «разными видами их угнетают и тем приводят к разорению» .

ноября 1793 года специальным «Ордером» кошевого атамана Захария Чепеги войсковые чиновники освобождались от командования сельскими территориями и определялся порядок выборности на их место куренных атаманов из среды казачьего общества. «Порядок общей пользы» узаконил избрание сельского главы «из достойных людей» куреня сроком на один год. Ежегодно 29 июня в день святых апостолов Петра и Павла происходили перевыборы атамана и приведение его к присяге.

Таким образом, исходя из вышеуказанного документа, на Кубани допускалось самоуправление только в выборе куренного атамана - низшей ступени казачьей администрации. Последние должны были «безотлучно пребывать» в своем селении, и «по нарядам начальства на службу казаков чинить немедленное выставление». Также в их обязанность входило разбирать «голословно» ссоры и драки между членами сельского общества, примирять их, «доставлять обидимой стороне справедливое удовольствие». Важные преступления атаман представлял «под законное суждение войсковому правительству». Следовательно, станичные начальники, осуществляя мобилизационные и другие военно-административные распоряжения войсковой администрации, также являлись судьями и исполнителями своих решений по отношению к казакам подведомственного куреня. Черноморское правительство поддерживало авторитет сельского главы, обязывая даже «старшин без должности, какого бы ранга ни были», повиноваться ему.

После смерти 3. Чепеги приказом царя на должность войскового атамана был назначен Т.Т. Котляревский, который 18 декабря 1798 года разработал инструкцию по выборам сельских глав, где говорилось, что куренным (сельским) атаманом мог стать «вежливый, расторопный, разумеющий страх божий, страх государев...» старшина или казак. Перевыборы проходили 1 января, когда должно было явиться «все общество того селения». При большом количестве отсутствующих казаков такое собрание не проводилось, а переносилось на другой срок. Не явившимся селянам грозило наказание. После проведения выборов куренной атаман писал ордер на имя войскового атамана, где указывалась фамилия и имя нового избранника и прилагались списки казаков и старшин, которые выразили согласие и несогласие при выборе кандидатуры сельского головы. Нередко на таких собраниях вспыхивали ссоры, как, например, 1 января 1799 года в Васюринском курене казак Прокоп Орлянский, будучи «наполнен неудовольствиями за какие-то обиды, разными противными толкованиями о выборе атамана развратил многих казаков его послушавших, удалился с круга...», а когда он вернулся то «ругал предыдущих атаманов». Такой же случай произошел в 1799 году и в Переясловском курене, когда казак Савва Дрок «не согласился подписаться» в ордере о назначении атамана. Войсковая администрация во главе с Т. Котляревским предлагала наказывать «зломыслящих» общинников, проявлявших плохое поведение: грубость, запугивание, сквернословие, подкуп на сельских собраниях. В рапорте капитана окружного Екатеринодарского правления Чистофата от 29 января 1799 года говорилось о подкупе жителей селения Джерелиевского, которым были разосланы письма следующего содержания: «...что буди, кто подпишется, то будут их селения разорять и жечь», а сверх того, находящийся там священник М. Дубицкий «...внушает им (казакам-И.Б.), дабы никто нареченных выборах не подписывался...». Все приведенные факты говорят нам о том, что выборы играли важную роль в жизни простых черноморцев, которые, может быть, не всегда в корректной форме выражали свое мнение и тем самым боролись за свои права в управлении селом. Так, на место умершего атамана Калниболотского куреня на собрании станичного общества в 1799 году был выбран «благонадежный» казак Степан Бернацкий «без ведома окружного правления», когда последнее захотело повлиять на результаты голосования, то встретило упорное сопротивление со стороны сельчан.

Положение черноморцев как воинского сословия и пограничного населения определяло большую роль атамана в общественно-экономической жизни куреня. В его руках находилось регулирование порядка прохождения службы и отработки всех повинностей, что открывало возможности для злоупотреблений. В 1797 году поступило прошение Васюринского общества о переизбрании куренного атамана старшины Ивана Тарановского, который не только растратил сельское имущество, но, «сверх того, по какому он умыслу берет с казаков взятки и от службы защищает, то же и в войсковых тягостях чрез чего они сносят в селении живущие немалое отягощение». Надо отметить, что подобные случаи не единичны, и такое положение существовало и в последующие десятилетия. Злоупотребления представителей низших органов власти поддерживались высшей администрацией. В 1821 году генерал А.П. Ермолов в письме князю П.М. Волконскому, начальнику штаба е.и.в. писал, что «...повинности между казаками распределяются неуровнительно, наряды казаков на кордонную службу проводятся помимо очереди, казаки, имевшие сильную руку в куренном управлении, находятся дома, занимаясь хозяйством...». Были случаи, когда сельская администрация принимала беглых людей, приписывала их к куреню, а на самом деле они работали на хуторе атамана батраками или оказывали ему другие услуги.

Видя все эти нарушения, простые казаки старались с ними бороться, сообщали о них в высшие инстанции, переизбирали показавших себя с нечестной стороны администраторов на станичных сборах. Такая активная позиция сельского общества (некоторые исследователи сравнивают ее. с грубым или плохим поведением последних) во многом сокращала число злоупотреблений, и в то же время позволяла сохранить принцип выборности, который, по мнению Ф. Щербины, «ограждал казаков от всех зол». Эта привилегия, являвшаяся основной в обычном праве, сложилась в первые годы пребывания товарищества на Кубани и продолжала действовать в течение всего периода существования Черноморского войска.

В начале царствования Александра I военно-административная единица - курень, упразднялась. Функции местных руководителей делились между тремя начальниками: сельским, куренным атаманом и смотрителем. В их задачу входило регулирование порядка отбывания службы, несения повинностей казаков, наблюдение за экономическим состоянием станиц и так далее. Управление сельской местностью на Кубани строилось на тех же принципах, что и для государственных крестьян.

Из документов, хранящихся в архиве Комитета министров Российского государственного исторического архива, где приводятся списки куренных атаманов за 1802 год указывается, что из сорока станичных глав, только семь чиновников занимали этот пост. Таким образом, в общинной среде большим уважением и доверием товарищества пользовались «благомыслящие» личности из простых «братьев-казаков», а не из войсковых старшин, проживавших на территории села. Причем такая картина прослеживается вплоть до 1842 года.

В 1821 году был подготовлен проект «Правил для куренных управлений, по которому сельский глава избирался «по балатированию» обществом станиц и «какого бы звания не был» являлся «хозяином в курене». В его обязанности входило: наблюдение за порядком вверенного ему населенного пункта; справедливое рассмотрение жалоб; соблюдение очередности и честности при назначении нарядов на службу казаков; немедленное выполнение вышестоящих указов; неусыпное наблюдение за беглыми и дезертирами; содержание в надлежащем виде станичной казны. В помощь атаману назначались судьи, которых тоже избирало сельское общество. В их компетенцию входил разбор, вместе с атаманом дел о всевозможных нарушениях общественного порядка на основании законов, но «не принимая на себя права выше предоставленной власти». Рассматриваемое исковое заявление не должно было превышать 25 рублей, если сумма указывалась больше, то дело передавалось в земское начальство. На сельском сборе также предполагалось избирать писаря, которому необходимо было содержать в порядке всю станичную документацию, вести строгий учет поступающих приказов и исходящих бумаг.

Таким образом, проект «Правила куренных управлений» определял сферу деятельности каждого члена сельского правления. Из них видно, насколько большая роль отводилась станичному атаману, который сосредоточивал в своих руках неограниченную власть. В связи с этим приобретали важность сельские сборы, на которых проводились выборы главы и его помощников из казачьей среды населенного пункта, так как именно от их мнения зависело их же собственное благополучие. Существование такой модели управления на уровне сельской администрации позволило бы с полным правом говорить о сохранении демократических традиций в среде черноморцев, после принятия выше рассмотренного документа.

Положение от 26 апреля 1827 года, утвержденное Николаем I, преобразовывало станичное правление. Теперь вместо сельского и куренного атаманов вводился один куренной, который ежегодно 1 января переизбирался из трех кандидатур «почетных казаков или чиновников, уволенных с военной службы», на общем собрании станичного общества. Выбранный претендент подлежал утверждению войсковой канцелярией. Представителю земского управления необходимо было присутствовать на сборе для наблюдения за соблюдением процедуры выборов. В помощь атаману таким же образом назначались двое судей и писарь. Положение оговаривало возможность продления властных полномочий куренной верхушки, «если они удовлетворяли общество», но только при проведении собрания казаков. Закон определял отчетность сельского атамана перед земским начальством о расходовании и поступлении станичных сумм, состоянии куреня и так далее. По окончании года или при передаче должности в другие руки депутатами, выбранными из куренного общества, проверялась вся работа атамана. О найденных неточностях или злоупотреблениях необходимо было докладывать земскому начальству.

Особое внимание в «Положении» уделялось сельскому суду. Последнему разрешалось на основе норм обычного права разбирать маловажные преступления: легкие побои, оскорбления, драки, ссоры, вольную отлучку из села, иск, по которым не превышал 50 рублей. Наказания, присужденные нарушителям, могли быть следующими: штраф до 5 рублей, содержание под арестом не более 7 дней, осуждение на трехдневные общественные работы, порка плетьми не превышающая 50 ударов. Недовольные решением куренного суда могли в четырехнедельный срок принести жалобу в сыскное начальство. Такие случаи были редкостью, так как окончательный приговор вышестоящего судебного органа из-за большого количества скопившихся там нерешенных дел приходилось ждать годами. Так, казак Соколовский, «уворовавший двух лошадей у азовского мещанина Кузнецова, содержался более года под стражей», не имея на руках судебного заключения. Зато станичные судьи (в основном это были «почетные старики») с большим трепетом относились к своей работе. У них даже сложилась поговорка: «Лучше десяти виновных освободить, нежели одного невиновного истязать».

Таким образом, данное «Положение» упорядочило систему управления селом, создало возможность альтернативного выбора, при этом существовала реальная возможность занять пост атамана одному из членов казачьего общества. Вводимая система отчетности сельского главы перед жителями куреня подтверждала понимание центральным правительством важности и необходимости существующей там системы самоуправления. Заслуживает особого внимания и реформа судебных органов, которая разрешала, хотя и за маловажные проступки, наказывать провинившихся на основе норм обычного права, получивших распространение в черноморской среде.

На практике введенные перемены в местном управлении оказались «противными благосостоянии войска», поэтому 28 июня 1828 года были приняты новые правила «сообразные с обязанностию куренных атаманов».

Первый параграф этого документа рассматривал полномочия сельского главы. Он должен был наблюдать за порядком, рассматривать жалобы жителей станицы, составлять списки казаков для несения военной службы. Помимо этого на него возлагались полицейские функции: каждый месяц объезжать подведомственные ему территории и следить «чтобы не было передержательства беглым дезертирам и безписьменновидным людям». В этом атаману помогали специально выбранные люди. Обо всех нарушениях необходимо было сообщать начальству.

Второй параграф правил рассматривал обязанности куренных судей. Они являлись главными помощниками атамана в решении спорных процессуальных вопросов, фиксировали ход судебного заседания в специальных журналах. В их юрисдикцию входили дела, иск по которым не превышал 25 рублей. Белее серьезные преступления рассматривало земское начальство.

Согласно четвертому параграфу правил в сельской администрации вводилась новая избирательная должность - десятских «чтобы через них всякое местное управление могло действовать и открывать все происшествия и беспорядки» . Десятские должны были докладывать атаману обо всех происшествиях в курене, следить за чистотой и опрятностью домов станичников и соблюдение ими общественного порядка. Кроме этого в правилах перечислялись обязанности станичных правлений в целом: составление списков и нарядов казаков на службу, контроль за повинностями общинников по Войску, внутренней службой, куренной службой, подготовкой к службе малолетних, распространением хлебопашества, сенокошением, распределением станичных доходов.

Вышеуказанные перемены не повлияли на улучшение экономического положения казаков. Последние продолжали испытывать нужду. В 1830 году граф Н.Ф. Паскевич отмечал, что простые черноморцы в большинстве своем отличались «непомерной бедностью... многие из них не имели ни хлеба, ни одежды...». Причиной этого являлись «злоупотребления и взяточничество» некоторых представителей сельской администрации. Когда началась работа комиссии по составлению нового закона об управлении на Кубани в 1832 году, председатель ее генерал-майор Шипов обращался с просьбой к войсковому атаману Н.С. Заводовскому по проблеме помощи в сборе сведений о состоянии жизни в куренях. Членов комитета особо интересовали вопросы, касающиеся: управления селом, внутренней службы черноморцев, куренных должностях, распределения жалованья, доходов и расходов станиц, дарованных казакам привилегиях. В результате была обнаружена масса нарушений закона, выражавшихся в несправедливом распределении на службу малолеток, фальсификации списков слабых по состоянию здоровья казаков, так как это давало возможность получить отставку от службы. Комитет получал множество жалоб черноморцев на чиновников. Так, жители Батуринского куреня, «будучи окружены хуторами чиновников, которые выгоняют скот на хлебные и степные луга», не имели возможности кормить свою живность, часто ее вообще убивали. Они обращались в комиссию, ища защиты, так как их просьбы куренному правительству и сыскному начальству оказывались безрезультатными. Казак Новокорсунского куреня Андрей Клюшник жаловался на есаула Черного за побои. Житель Новотитаровского сельского округа Иван Печерица сообщал о том, что куренной атаман Вереця, взяв у него седло «объявил, что оно воровское», потом вызвал его и сына Фому в правление, где допрашивал и продержал три дня, требуя с обоих по 20 рублей». Таких примеров можно привести много. Представители войсковой администрации часто нарушали даже центральные постановления. Вопреки дарованных черноморцам привилегий на беспошлинную торговлю, взимали денежные суммы за вывозимые мед, рыбу, шкуры и другое.

Во многом такое поведение кубанской верхушки объяснялось низким годовым жалованьем, присылаемым из Москвы. Например, в 1850 году наказной атаман получал две тысячи рублей, тогда как гражданский губернатор шесть тысяч. Зарплата же хорунжего (71 руб. 55 коп.) не позволяла последнему приобрести даже военный мундир, стоимость которого превышала 150 руб. В записке генерала Хомутова 18 апреля 1835 года о состоянии Черноморского войска, причиной низкого жизненного уровня в казачьей среде выдвигалась проблема постоянного отсутствия мужского населения (которое, как известно, являлось основной рабочей силой) из-за несения военной службы. Тогда как «всемилостивейше было даровано» после «годичной полевой службы» назначать два года «отдыха» черноморцам в своем населенном пункте, где последний мог заниматься своими житейскими обязанностями. Но это постановление, заключал генерал, по разным причинам «в сем войске никогда не исполнялось».

Рассмотрев вышеуказанные проблемы, в 1842 году членами комитета было разработано новое Положение о Черноморском войске, исходя из которого местную исполнительную власть составляли станичные правления, заключавшие в себя военную и гражданскую части. В компетенцию этого учреждения входили: полиция, опека бедных, отправление повинностей, суд, сельские сборы, хозяйственные вопросы. Станицам предоставлялось право избирать «из среды себя» атамана, двух судей, заседателей в уголовный и гражданский окружные суды, а также в сыскные начальства, сроком на три года. Утверждались выбранные кандидатуры наказным атаманом. Сельское правление состояло из атамана, двух судей и писаря. Если куренной голова не имел официального звания, то на время исполнения данной должности он получал чин хорунжего. Всему населению станицы наказывалось «беспрекословно» выполнять распоряжения местного правительства.

Круг обязанностей сельских сборов определялся согласно «Положению об управлении войска Донского» (1835год). Исходя из него, последнему разрешалось судить и наказывать членов общества за маловажные проступки. Руководствуясь параграфом 115 «отдельных правил к наказу гражданского управления», станичные собрания должны были заниматься тем, чтобы «общественная собственность... оставалась неприкосновенною; польза общая... предпочитаема частной; все обыватели довольствовались выгодами уравнительно...; не был упущен из виду источник, могущий приносить станице доход; меры взыскательности служили к неослабному сохранению и утверждению древних обычаев...». В этом документе также говорилось о соблюдении основ нравственности в семьях, уважении к старшим, помощи немощным и сиротам, отказе от укрывательства беглых и бродяг. Собственно, вопросы, подлежащие обсуждению на сельских сборах, можно было разделить на две категории. Такие, как «распоряжения по земельному довольствию, назначение опекунов, определение меры телесного наказания...», решались не менее двумя третями голосов всех жителей населенного пункта. А разборы ссор, драк, буйства, непослушания старших, злоупотребления спиртными напитками могли производиться и при неполных сборах.

Исходя из «Положения...» 1842 года, станичным правлениям определялась и судебная власть. В компетенцию сельских правлений входило рассмотрение дел «не заключающих в себе важного преступления» иск, по которым не превышал 50 рублей. После решение, вынесенное станичным правлением, передавалось на суд общественности, которое, в свою очередь, «проверив обстоятельства дела, или соглашалось с мнением атамана и судей, или полагало свое решение».

Таким образом, функции станичного суда распределялись между сельским правлением и собранием общинников. Причем первые выполняли работу предварительной следственной власти, а последние - высшей судебной инстанции.

Разработанное на Кубани с учетом особенностей здешней жизни «Положение...» отразило многие аспекты традиционного казачьего уклада. Увеличивалась компетенция станичного сбора, которому поручалось выносить окончательное решение по многим вопросам хозяйственной жизни села, производить выборы правления, куда входили лучшие представители сельской общины, и депутатов для заседания в окружных судах, сыскных начальствах, где они являлись защитниками интересов рядового казачества. Большие права получал и станичный суд, кроме которого, согласно обычаям, оставался суд посредников или третейский.

Таким образом, законопроект 1842 года официально закреплял существование общинного самоуправления в станицах и хуторах Черноморского войска. Этому свидетельствует следующий факт. 16 сентября 1848 года и.о. наказного атамана генерал-майор Г.А. Рашпиль, дал станичным правлениям циркулярное предписание о перевыборах сельской администрации в связи с окончанием трехлетнего срока ее полномочий. В этом документе он требовал соблюдения процедуры проведения выборов, и описывал станичный сбор в Новонижестеблиевской, где при выборе сельского головы, общество разделилось на две группы: чиновники и казаки. Победа осталась за последними, хотя поступали требования об отмене результатов голосования. Этот пример подтверждает наш вывод о том, что желание простого народа, их выбор оставался решающим в любом споре, и они готовы были его защищать и отстаивать свою позицию перед вышестоящими инстанциями. В 1853 году изменился порядок управления в станичных обществах на основании закона о гражданском управлении войска Донского, где по иному строилась работа сельских сборов.

Рассмотрев вопрос, касающийся самоуправления станиц и хуторов Черноморского войска в XVIII - первой половине XIX веков отмечаем, что многие элементы демократического уклада жизни, заложенные еще в период существования Запорожской Сечи, были сохранены на Кубани. Это подтверждается следующими фактами:

1. выборностью станичного правительства из казачьей среды путем открытого общинного голосования;
2. деятельностью сбора (в разные времена назывался по-разному: рада, круг, сход, собрание...), где населением решались важнейшие вопросы жизни станиц;
3. наличием суда в котором на основе норм обычного

права (рамки допустимости, применения которых оговаривались правительственными распоряжениями) проходили правовые операции, хотя и по «маловажным» преступлениям;

4) присутствием депутатов (они также избирались на станичных сборах) на заседаниях окружных судов и сыскных начальств, что давало последним право защищать в них интересы казачьего общества;

5) существованием дарованных черноморцам прав и привилегий на землю (в пределах границ Войска), свободным передвижением по территории Кубани, пользованием ее недрами (рыбная ловля, охота, добыча соли (в более позднее время - нефти)), беспошлинной торговлей с жителями российских губерний и закубанских народов.

В заключении главы необходимо отметить, что с конца XVIII в. По 1860 год в системе управления Войском проводились преобразования, во многом соответствовавшие интересам царского правительства и чиновничьего аппарата Черномории. Эти изменения были тесно связаны с внутренней и внешней политикой центральных властей, видевших в лице казачества орудие для достижения своих целей (укрепление позиций на Северном Кавказе, Причерноморье и в Закавказье). Основную опору в решении этих вопросов правительство возлагало на представителей старшинской верхушки казачества, которые «за преданную службу» получали офицерские армейские чины, ключевые посты в управлении Войском, пожизненные земельные владения, различные привилегии. Элементы самоуправления, заложенные еще в период существования Запорожской Сечи, продолжали существовать на уровне станиц. Они выражались в выборности местной администрации из казаков населенного пункта, деятельности народного собрания, суда, существованием определенных государством прав и привилегий.

1.Короленко П.П. Черноморцы.- СПб.: Тип. департамента уделов, 1874.-212 с.

2.Короленко П.П. Атаманы бывшего Черноморского (ныне Кубанского) казачьего войска // Кубанский сб.- Екатеринодар, 1891.- Т.П.- С. 3 - 42.

3.Короленко П.П. Записка по истории кубанского казачьего войска// Кубанский сб.- Екатеринодар, 1915.-Т. XVIII.- С. 305 - 350.

.Короленко П.П. Предки кубанских казаков на Днепре: К истории кубанского казачьего войска // Кубанский сб.- Екатеринодар, 1901.- Т.VI.- С. 1-70.

5.Короленко П.П. Черноморцы на Кубани: Исторический очерк о заселении Кубани черноморскими казаками // Памятная книжка кубанской области на 1878 г.- Екатеринодар, 1876.-С. 113 - 144.

6.Короленко П.П. Первые четыре атамана бывшего Черноморского ныне Кубанского казачьего войска, 1775-1792 гг. // Кубанские областные ведомости.- Екатеринодар, 1892.- № 51.

.Котошихин Т. О России в царствование Алексея Михайловича. 4-е изд. -СПб.: Тип. отд. русского языка и словесности императорской академии наук, 1906.-194 с.

.Краснов П.Н. Картины былого Тихого Дона. Краткий исторический очерк истории войска Донского для чтения в семье, школе и войсковых частях.- СПб.: Товарищество Г. Гедике и А. Вильборг, 1909,- Т. 1-2.

.Крикунов В.П., Магомедов P.M., Пронштейн А.П. Краткий обзор указателей источников и литературы по истории Дона, Кубани и всего Северного Кавказа.- Отрадная: Отрадненский гуманит. ин-т, 1999. -19 с. ПО. Кубанское казачье войско 1696 - 1888. Сб. кратких сведений о войске / Под ред. Е.Д. Фелицына.- Воронеж: Типография В.И. Исаева, 1888.-478 с.

10.Кубанское казачество: проблемы истории и возрождения / Науч. ред. В.Н. Ратушняк, В.Е. Щетнев.- Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 1992.- 144 с.

11.Кузьмин А. Запорожская Сечь. Исторический и бытовой очерк.- М.: Университетская тип. (Катков и Ко), 1904.- 125 с.

.К введению самоуправления в казачьих войсках // Приазовский край.-1913.-№101, 117.

.Лещенко А. Из истории украинской колонизации Кубани (роль черноморской старшины в освоении украинцами юго-восточного побережья Азовского моря // Труды Кубанского педагогического института.- Краснодар, 1930.-Т. 1.-146 с.

.Марков К.В. Крестьяне на Дону // Сб. областного войска Донского статистического комитета.-Новочеркасск, 1913.- вып. 13.- С. 52-109.

.Малукало А.Н. Кубанское казачье войско в 1860-1914 гг.: организация, система управления и функционирования, социально-экономический статус-Краснодар: КубГУ, 2003. - 216 с.

.Малахова Г.Н. Становление и развитие Российского государственного управления на Северном Кавказе в конце XVIII-XIX вв. - Ростов н/Д.: СКАГС,2001.

.Марковина М. Очерк истории Запорожского казачества. - СПб.: Типография второго отделения Собственной е.и.в. канцелярии, 1878.- 146 с.

.Мышецкий С.И. История о казаках запорожских, как оные из древле зачалися, и откуда свое происхождение имеют и в каком состоянии ныне находятся, сочиненная от инженерной команды, издана со списка хранящегося в библиотеке князя Михаила Семеновича Воронцова.- Одесса: Тип. Одесского общества истории и древностей, 1852.- 42 с.

.Новицкий Я.П. Материалы для истории запорожских казаков.- Екатеринослав, 1919. - 24 с.

.Озеров А.А., Киблицкий А.Г. История современного Донского казачества. Исследования и документы. - Ростов н/Д.: Ростиздат, 2000.- 320 с.

.Отец Феодосии (Макаревский). Самарский, Екатеринославской епархии Пустынно-Николаевский монастырь. - Екатеринослав: Тип. Екатеринославской епархии, 1873.- 121 с.

.Очерки традиционной культуры казачеств России. Т.1. / Под ред. Н.И. Бондаря.- М.; Краснодар, 2002.- 560 с.

.Очерки истории Кубани с древнейших времен до 1920 года / Под общ. ред. В.Н. Ратушняка.- Краснодар: Советская Кубань, 1996.- 656 с.

.Петровский А. Опись войсковым, наказным и войсковым наказным атаманам войска Донского. Новочеркасск: Военная типография, 1917.- 53 с.

.Певнев А.П. Кубанские казаки: пособие по истории.- Краснодар: «Сполох» Всекубанского казачьего войска, 1995.- 48 с.

.Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVII- XVII веков. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в смутное время. 2-е изд. - М.: Соцэкгиз, 1937.- 499 с.

.Попко И.Д. Черноморские казаки в гражданском и военном быту: Очерки края, общества, вооруженные силы и служба: В 2 ч.- Краснодар: Советская Кубань, 1998.-190 с.

.Попов А. Управление в войске донском и его атаманы с 1737 г. Алексей Иванович Иловайский // Донские войсковые ведомости.- 1854.- № 19, 22.

.Попов В.И. Материалы к истории Дона, документы с 1775 по 1847 гг. Новочеркасск: Из-во областного войска Донского статистического комитета, 1900.-вып. 1.- 168с.

.Попов И. Материалы к истории войска Донского // Сб. областного войска Донского статистического комитета. - Новочеркасск, 1901,- С. 117 - 120.

.Попов Х.И. Войсковые круги // Памятная книжка области войска Донского на 1916 г.- Новочеркасск: Изд-во областного войска Донского статистического комитета, 1916.- С. 1-7.

.Происхождение Запорожского казачества // Киевская старина. Киев, 1884.-Т. 9.-С. 580-608.

.Пронштейн А.П. Земля Донская в XVIII веке,- Ростов н/Д.: Изд-во Ростовского университета, 1961.- 354 с.

.Пронштейн А.П. Обзор материалов по истории донского казачества XVIII- XIX вв., хранящихся в Госархиве Ростовской области // Ежегодник археографической комиссии.- М.: Изд-во АН СССР, 1958. -Т. 1,- С. 228-242.

.Пудавов В.М. История войска Донского и старобытность начал казачества.-М.: Товарищество М.О. Вольф, 1890-1898.-397 с.

.Пушкарев С.Г. Донское казачество и Московское государство в XVII веке // Вопросы истории.- 1994.- №11.- С. 109-119.

.Ратушняк В.Н. Актуальные проблемы истории и историографии северного Кавказа / М-во образования Р.Ф., КГУ.- Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 2000.- 233 с.

.Ригельман А.И. История о донских казаках.- М.: Издание императорского общества истории и древностей Российских, 1846.- 210 с.

.Ригельман А.И. История о казаках запорожских, как оные из древних лет зачалися и откуда свое происхождение имеют, и в каком состоянии ныне находятся. - М.: Издание императорского общества истории и древностей Российских, 1847.- 80 с.

.Ригельман А.И. Летописное повествование о Малой России и ее народе и казаках вообще, отколь, из какого народа оные происхождение свое имеют, и по каким случаям они ныне при своих местах обитают, как то: черкасские или малороссийские и запорожские, а от них уже донские, а от сих яицкие, уральские, гребенские, сибирские, волжские, терские, некрасовские и прочие казаки, как равно и слободские полки, 1785-1786 годах. - М.: Издание императорского общества истории и древностей Российских, 1847.- 219 с.

.Савельев A.M. Трехсотлетие войска Донского. - СПб.: Тип главного управления казачьих войск, 1870.- 245с.

.Савельев Е.П. Войсковой круг как народоправие на Дону. Исторический очерк.- Новочеркасск: Донская типография, 1913.-17 с.

.Савельев Е.П. История Дона и донского казачества: В 4 ч.-Новочеркасск, 1918.

.Сахаров П.П. Белое рабство на Дону // Донская церковная старина.-Новочеркасск, 1911.-вып. 2.- С. 145-158.

.Сватиков С.Г. Россия и Дон (1549-1917). Исследования государственного и административного права и политических движений на Дону.- Белград: Изд-во Донской исторической комиссии, 1924.- 570 с.

.Сементовский Н. Старина Малороссийская, запорожская и донская.- СПб.: Тип. Тренке и Фюсно, 1846.- 54 с.

.Сенюткин М. Донцы. Исторические очерки военных действий, биографии старшин прошлого века. - М.: Университетская тип. (Катков и Ко), 1866.-345 с.

.Скальковский А. История Новой Сечи или последнего Коша Запорожского, составлены из подлинных документов Запорожского сечевого архива. 2-е изд. - Одесса: Тип. одесского общество истории и древностей, 1846.-Ч.1-3.

.Скальковский А. К истории Запорожья // Киевская старина.- Киев, 1882.- №7.-С.178-180.

.Скорик А.П. Возникновение Донского казачества как этноса, изначальные культурные традиции. - Новочеркасск: Изд-во Новочеркасского политехнического университета, 1992.- 83 с.

Принят "Порядок общей пользы", учрежден Екатеринодарский окружнйо суд, родился Ю.С. Гречко, организован Кооперативный рынок и пр.

1794 год. Принят «Порядок общей пользы» - документ, регламентирующий управление, расселение и землепользование в Черноморском казачьем войске. В этом акте официально закреплялись название и статус города: записано, в частности, что войсковую резиденцию решено устроить в Карасунском куте на Кубани и именовать ее «градом Екатеринодаром». Кроме того, вся территория Черномории разделялась на пять округ, в том числе Екатсринодарскую. Екатеринодарскому окружному правлению присваивалась печать (с изображением казака, водрузившего ратище в землю), которую, очевидно, можно считать первой печатью, связанной с именем города.

1848 год . В Екатеринодаре начала работу межевая комиссия, созданная на основании «Правил о размежевании земель Черноморского казачьего войска от 12 апреля 1847 г. Председателем ее был назначен подполковник Генерального штаба по корпусу топографов Петр Васильевич Немирович-Данченко. Одним из первых действий межевой комиссии стало составление планов города Екатеринодара.

1867 год . Население Екатеринодара составило 14 167 человек, в том числе казачьего сословия 9632, других сословий 4535. Учебные заведения в городе: училища духовное, приходское, Ейское уездное (временно переведено из Ейска из-за отсутствия помещения), Мариинское женское, Посполитакинское женское, Дмитриевское приходское, армяно-григорианское; артиллерийская и две музыкальные школы, а также школа войсковых капельмейстеров. Аптек было уже три: войсковая, вольная (частная) и при остроге. Имелась в городе и «телеграфная контора».

1871 год . Учрежден . Упразднен в 1920 г.

1876 год. Открылось Екатеринодарское общество взаимного кредита, первое в городе. Инициатором создания этого банковского учреждения выступил нотариус Екатеринодарского окружного суда Ф. У. Палимпсестов. Первоначально общество объединяло девять человек - представителей екатеринодарской буржуазии и располагало основным капиталом 13 050 рублей. В состав правления были избраны В. И. Канатов - председатель, Ф. У. Палимпсестов и П. И. Якунинский - директора. В соответствии с уставом члены общества могли помещать в него свои сбережения и получать ссуду для торговых и промышленных оборотов с внесением 10\% в фонд основного капитала. Управление делами осуществляли общее собрание, совет, правление и приемный комитет. Общее собрание созывалось один раз в год, избирало председателя, членов правления, депутатов в совет, членов ревизионной комиссии, утверждало расходы и поступления, распределяло прибыль. Совет общества состоял из шести депутатов, избираемых на три года, председателя правления и директоров. Приемный комитет рассматривал прошения о вступлении в общество.

1882 год. Стала издаваться первая в крае частная газета «Кубань» (общественная, литературная и политическая). Редактор-издатель Н.Г. Моисеенко. Выходила от одного до двух раз в неделю, публиковала много краеведческого материала. Последний ее номер вышел 1 октября 1885 г., и вплоть до 1905 г. частных газет в городе не издавалось.

1886 год . Население Екатеринодара - 37 871 человек (21 468 мужчин и 16 403 женщины). За истекший год оно возросло более чем на 6 тысяч человек, причем около половины прироста произошло за счет иногородних, прибывших на заработки (2976 человек). Естественный прирост за это время составил 260 человек.

1895 год . Население Екатеринодара составило 79 327 человек, в том числе 47 789 коренных жителей, 10 024 иногородних, имеющих оседлость (то есть владеющих недвижимостью) и 21 514 не имеющих оседлости. Сословный состав населения: дворян 2377, духовенства 173, почетных граждан 305, купцов 2021, мещан 52 732, крестьян 9331, казаков 11 986. Кроме того, в городе проживало 350 иностранных подданных, 27 горцев и 34 представителя иных групп населения.

1914 год. Вышел первый номер еженедельного военно-общественного и литературного журнала «Кубанский казачий вестник» (1914-1917). Журнал являлся продолжением «Кубанского казачьего листка», издававшегося в 1911 - 1912 гг. как приложение к «Кубанским областным ведомостям, а в 1912 г. самостоятельно, и имел правое направление. С 1916 г. носил подзаголовок «Военно-церковно-общественный и литературный журнал». Редактором его был Е. С. Орлов.

1922 год. На Красной улице «под Зимним театром» открылась выставка японской гравюры. Ее организовали профессора педагогического института Г. Г. Григор и Р. К. Войцик, причем они сами носили ковры, стеклили и клеили гравюры. На выставке было представлено 200 экспонатов, в большинстве подлинники: гравюры, шитье шелком, ковры, фарфоровые изделия. Часть гравюр хранилась в картинной галерее, другие были взяты в ЧК из числа отобранных в период «ущемления буржуазии» (среди них произведения частной коллекции Н. И. Воробьева, брата известного минералога В. И. Воробьева). Любители искусств смогли увидеть замечательные работы представителей японской школы живописи и ксилографии укиё-э Кацусика Хокусая (1760- 1849) и Китагава Утамаро (1753/54?-1806), создателя изысканно-поэтических женских образов... Впоследствии, в 1924 г., эти гравюры поступили в фонд художественного музея и находятся там на хранении и в наши дни. Будучи отреставрированными в конце 1970-х годов в Центральных художественных мастерских имени И. Э. Грабаря (Москва), они неоднократно и с неизменным успехом выставлялись в Краснодаре (в том числе в 1982, 1983, 1988, 1990 гг.); в 1980 г. экспонировались на Московских Олимпийских играх; побывали также на многих престижных выставках в Таллинне, Киеве, Кишиневе, Элисте, за рубежом.

1948 год. Родился Ю.С. Гречко, поэт, журналист. Член Союза писателей СССР. Член Союза российских писателей. Лауреат Всесоюзной литературной премии имени М. Горького. Автор книг: «Паром через лето» (Краснодар, 1979), «Черновой вариант» (М., 1983), «Земные устои» (Краснодар, 1988), «Вид со склона» (Краснодар, 2004).

1960 год. Вступил в строй фарфоровый завод "Чайка", строительство которого было начато в 1956 г. Группа рабочих (50 человек) предварительно прошла обучение в Ленинградском научно-исследовательском керамическом институте, а затем практику на Дулевском фарфоровом заводе. Так сформировалось ядро коллектива, которому предстояло осваивать это новое для Краснодара производство. В марте 1960 г. предприятие выпустило первую партию фарфоровой посуды, в 1964 г. стало производить и фаянсовую продукцию, а уже в 1966 г. выставка-продажа кубанского фарфора прошла не только в краевом центре, но и в Москве. Широкую известность «Чайка» получила и благодаря уникальным художественным изделиям (выставочные сервизы Л. Н. Павловой «Зори Кубани», «Лунный» и др.), экспонировавшимся на различных выставках; в 1960-е годы здесь сложилась художественная школа, через которую прошли многие замечательные мастера. Следует отметить, что в дальнейшем керамика нашла применение и в оформлении общественных зданий Краснодара (рельефы А. А. Аполлонова «Медицина» над входом в аптеку №4, «Времена года» - фриз фасада бывшей краевой выставки достижений народного хозяйства; С. Н. Демкиной во Дворце культуры «Текстильщик» и др.).

1961 год. Упразднен Новый рынок, на его территории организован Кооперативный рынок.

1. Календарь знаменательных дат по Краснодарскому краю на 2013 год / Краснодар. краев. универс. науч. б-ка им. А. С. Пушкина; отдел краеведения; [сост. Г.Е. Хлопатнева]. – Краснодар, 2012. – 120 с.
2. Календарь знаменательных дат по Краснодарскому краю на 2012 год/ Краснодар. краев. универс. науч. б-ка им. А. С. Пушкина; [сост. Г. Е. Хлопатнева]. - Краснодар, 2011.
3. Календарь знаменательных дат по Краснодарскому краю на 2011 год / Краснодар. краев. универсал. науч. б-ка им. А. С. Пушкина, Отд. краеведения; [сост. Г. Е. Хлопатнева]. - Краснодар, 2010.
4. История Кубани в датах, событиях, фактах / В. Н. Ратушняк. - 2-е изд., испр. и доп. - Краснодар: Традиция, 2010. - 432 с. ISBN 978-5-903578-93-1
5. Екатеринодар-Краснодар: Два века города в датах, событиях, воспоминаниях... Материалы к Летописи.-Краснодар: Кн. изд-во,1993.
6. Кубань в годы Великой Отечественной войны. 1941 – 1945: рассекреченные документы; хроника событий: в 2-х кн. / Упр. по делам архивов Краснодарского края; Упр. Федер. службы безопасности России по Краснодарскому краю; Цент документации новейшей истории Краснодарского края; Гос. архив Краснодарского края; сост. А.М.Беляев, И.Ю. Бондарь. – 3-е изд. – Краснодар: Диапазон-В, 2011. – (История без мифов).

Я, расставивши по реке Кубани пограничную стражу, состою с правительством над оною при урочище Карасунском Куте, где и место сыскал под войсковой град... (Кошевой атаман 3. А. Чепега)

14 января 1794 года в Черноморском казачьем войске был принят подзаконный акт, регламентирующий управление, расселение и землепользование. Как пишет в "Истории Кубанского казачьего войска" Федор Щербина, это войсковое правительство опубликовало на имя "господ полковников, бунчукового товарищества, полковых старшин, куренных атаманов и всего войска". "Порядок общей пользы" состоял из краткой преамбулы и 25-ти параграфов, он закреплял название и статус города Екатеринодара. Вся территория Черноморского казачьего войска по этому важному историческому документу разделялась на пять округов. Окружным правлениям присваивались печати с особыми изображениями. Например, на печати Екатеринодарского правления был изображен казак, водружавший ратище в землю и стреляющий во врага.

Все старшины, утверждал документ, какого бы ранга они ни были, и казаки, составляющие вместе курень, "да повинуются атаману и товариществу", а товарищество и атаманы, со своей стороны, должны почитать старшин и заслуженных казаков.

"Порядок общей пользы" предъявлял к казакам высокие нравственные требования. И наши предки весьма серьезно к ним относились. Документ дал основание к изданию "Наставления из войскового Черноморского правительства Екатеринодарскому окружному правлению". Эта своего рода инструкция содержала извлечения из "Порядка..." и общероссийских законоположений (в частности, из "Устава благочиния"), немного подправленных на местный лад. В "Наставлении..." говорилось:

"Буде кто определенной должности учнет ради дел требовать, или брать, или возьмет с кого плату, или подарок, или посул, или иной подкуп или взяток, доставлять яко лихоимца в правительство.

Буде кто злообычен в пьянстве, беспрерывно пьян или более времени в году пьян, нежели трезв, такого присылать в правительство для определения на воздержание.

Буде кто в общенародном месте или при благородном или выше его саном, или старше летами, или при степенных людях, или при женском поле употребит бранные или непотребные слова, с того взыскать пене, полусуточное содержание в смирительном доме и (взять) его под стражу, донеже заплатит.

Буде кто учнет чинить колдовство, или чародейство, или иной подобный обман, происходящий от суеверия, или невежества, или мошенничества..., того отослать в правительство".

"Наставление..." строго выполнялось. До наших дней дошли рапорты екатеринодарского городничего об аресте провинившихся за сквернословие и "обитание в пьяном виде". Справедливости ради следует отметить, что нарушителей было мало. Таким образом, "Порядок общей пользы" в этом отношении свое название оправдывал.

Так я чего пишу то.. Екатеринодар-то верните казакам.

Не столько хозяину нужно добро, сколько добру нужен хозяин.